Человек в картинках

Эттил стоял посреди пустынной дороги. За два квартала из-за угла вывернулась машина и понеслась прямо на него.

Перед ним выбор: остаться на Земле, поступить на службу в киностудию, числиться консультантом, являться по утрам минута в минуту и начать понемногу поддакивать шефу – да, мол, конечно, бывала на Марсе жестокая резня; да, наши женщины высокие и белокурые; да, у нас есть разные племена и у каждого свои пляски и жертвоприношения, да, да, да. А можно сейчас же пойти и залезть в ракету и одному вернуться на Марс.

– А что будет через год? – сказал он вслух.

На Марсе откроют Ночной Клуб Голубого канала. И Казино Древнего города. Да, в самом сердце марсианского Древнего города устроят игорный притон! И во всех старинных городах пойдут кружить и перемигиваться неоновые огни реклам, и шумные компании затеют веселье на могилах предков – да, не миновать.

Но час еще не пробил. Через несколько дней он будет дома. Тилла и сын ждут его, и можно напоследок еще несколько лет пожить тихо и мирно – дышать свежим ветром, сидеть с женой на берегу канала и читать милые книги, порой пригубить тонкого легкого вина, мирно побеседовать – то недолгое время, что еще остается им, пока не свалится с неба неоновое безумие.

А потом, быть может, они с Тиллой найдут убежище в синих горах, будут скрываться там еще год-другой, пока и туда не нагрянут туристы и не начнут щелкать затворами фотоаппаратов и восторгаться – ах, какой дивный вид!

Он уже точно знал, что скажет Тилле:

– Война ужасна, но мир подчас куда страшнее.

Он стоял посреди широкой пустынной дороги. Обернулся – и без малейшего удивления увидел: прямо на него мчится машина, а в ней полно орущих подростков. Мальчишки и девчонки лет по шестнадцати, не больше, гонят открытую машину так, что ее мотает и кидает из стороны в сторону. Указывают на него пальцами, истошно вопят. Мотор ревет все громче. Скорость – шестьдесят миль в час.

Эттил кинулся бежать. Машина настигала.

«Да, да, – устало подумал он. – Как странно, как печально… и рев, грохот… точь-в-точь бетономешалка».

Корпорация «Марионетки»

[22]

Двое медленно шли вдоль по улице и спокойно беседовали. Обоим было лет по тридцать пять, и для десяти часов вечера оба были примечательно трезвы.

– Но почему в такую рань? – спросил Смит.

– Потому, – ответил Брейлинг.

– В кои-то веки выбрался, и уже в десять – домой.

– Наверное, нервы пошаливают.

– Странно, как тебе это вообще удалось. Я тебя десять лет пытаюсь вытащить посидеть со стаканчиком. А стоило тебе вырваться, и ты настаиваешь, что должен вернуться в такую рань.

– Боюсь спугнуть удачу, – отозвался Брейлинг.

– Что ты сделал – подсыпал жене снотворного в кофе?

– Нет, это было бы непорядочно. Сам скоро увидишь.

Они свернули за угол.

– По правде говоря, Брейлинг… не хотел бы я этого касаться, но ты с ней натерпелся. Можешь не признаваться, но твой брак был сплошным кошмаром, верно?

– Я бы не сказал.

– Выплыло ведь, как она заставила тебя жениться. Помнишь, в тысяча девятьсот семьдесят девятом году, когда ты собирался в Рио…

– Милый Рио. Собирался, да так и не съездил.

– Помнишь, как она порвала на себе одежду, растрепала волосы и пригрозила вызвать полицию, если ты не женишься?

– Она всегда была нервной, Смит, пойми.

– Это просто подлость. Ты не любил ее. Хоть это ты ей сказал?

– Припоминаю, что даже настаивал.

– И все-таки женился.

– Мне приходилось думать о своем бизнесе и о матери с отцом. Такой скандал их убил бы.

– И так уже десять лет.

– Да, – произнес Брейлинг; взгляд его серых глаз был тверд. – Но я думаю, все еще переменится. Думаю, мои ожидания сбудутся. Взгляни.

Он продемонстрировал длинный синий билет.

– Да это же билет до Рио на четверг!

– Да. Наконец-то я поеду.

– Но это же просто замечательно! Ты-то заслужил! А она не станет возражать? Скандалить?

Брейлинг нервно улыбнулся:

– Она не узнает, что я уехал. Я вернусь через месяц, и никто ничего не проведает, кроме тебя.

– Вот бы и мне с тобой, – вздохнул Смит.

– Бедняга Смит. Твоя семейная жизнь тоже не сахар, верно?

– Пожалуй, ведь у моей жены все с перебором. Я хочу сказать, когда ты женат уже десять лет, как-то не ждешь, чтобы твоя жена торчала у тебя на коленях каждый вечер битых два часа, по десять раз на дню звонила тебе на работу и лепетала как девочка. Я все думаю – может, она умственно отсталая?

– Ты, Смит, никогда не отличался воображением. Вот и мой дом. Ну как, хочешь узнать мой секрет? Как мне удалось вырваться сегодня.

– А ты и правда скажешь?

– Посмотри наверх, – сказал Брейлинг.

Оба уставились в темноту.

В окне прямо над ними, на втором этаже, появилась тень. Человек лет тридцати пяти с висками, тронутыми сединой, грустными серыми глазами и реденькими усиками глянул на них с высоты.

– Да это же ты! – воскликнул Смит.

– Ш-ш-ш, не так громко. – Брейлинг помахал рукой.

Человек в окне понимающе кивнул и исчез.

– Наверное, я спятил, – пожаловался Смит.

– Погоди минутку.

Они ждали.

Входная дверь дома распахнулась, и высокий худой джентльмен, с усиками и печальными глазами, вышел им навстречу.

– Привет, Брейлинг, – сказал он.