Человек в зеркале истории. Отравители. Безумцы. Короли

Мрачным фоном для всей английской жизни этого периода была неудачная война за проливом. На начальном этапе Столетней войны английский двор и английская знать были избалованы успехами и добычей. Из богатой Франции к ним рекой текло золото, привозились дорогие ткани, ковры, гобелены, золотая и серебряная посуда. Англия ликовала.

Но во второй половине XV века победы кончились. А после смерти Генриха V власть в Англии оказалась распылена между многочисленными королевскими родственниками. Был созван Парламент (а этот орган существовал в Англии с XIII века), который создал Регентский совет для управления королевством до совершеннолетия короля.

Главным регентом назначили дядю младенца. По средневековым представлениям, в случае смерти главы семьи все обязательства брал на себя его брат. В данном случае – брат покойного Генриха V Джон Бедфорд. Ему было поручено заниматься войной во Франции. По сути – попытаться успешно завершить проигранную войну.

Второй дядя, Хэмфри, герцог Глостерский, отвечал за внутреннюю политику. Он должен был обеспечивать спокойствие в стране. Ему очень понравился официально присвоенный ему титул – лорд-протектор, он даже стал именоваться «поддержка и опора королевства». Понятно, что при таких полномочиях он и думать не хотел о том, чтобы потом отдать власть подросшему Генриху VI.

Был еще и дядя отца, епископ (а затем кардинал) Генрих Бофор, человек умный, властный и энергичный тоже претендовал на ведущую роль в Совете.

Кроме ближайших родственников, к Генриху VI был близок его наставник граф Ричард Уорик Невилл. Позже он получил характерное прозвище Делатель Королей. Пока он вроде бы просто занимался образованием мальчика, но, как потом выяснилось, в самом учителе накапливалась могучая кинетическая энергия властолюбия.

Фактическое многовластие в Англии сопровождалось все новыми неудачами во Франции, где дофин Карл, объявленный незаконнорожденным, вернулся к власти благодаря Жанне д’Арк.

В договоре, заключенном в Труа, не было написано, в каком возрасте наследник английских и французских королей должен соединить эти короны и государства. Такой смутной ситуацией не воспользовался бы только ленивый феодал. А в этих вопросах феодалы были не ленивы.

Дофин Карл поверил в свои силы и объявил себя наследником французской короны. Сторонники короновали его в Пуатье, на территории, не занятой англичанами. Эта коронация не считалась законной: французским королем, помазанником Божьим, в те времена можно было стать только в Реймсском соборе. И все-таки Карл VII хоть и робко, но крикнул: «Я король!»

Англичане напрасно ждали новых блестящих побед. Столетняя война перестала быть войной королей. Во Франции началось массовое сопротивление. А, как известно, чем хуже дела на фронтах, тем сложнее внутренняя обстановка.

Генриху было четыре года, когда осенью 1425-го герцог Глостерский двинулся с оружием на Лондон, объявив, что епископ Бофор хочет захватить малолетнего короля. Герцогу захотелось стать единственным обладателем власти. Он с самого начала намекал, что помощники у трона ему не нужны.

Епископ ответил, что короля не захватывал, но занять город не позволит, и занял оборону. Отряды соперников захватили разные части Лондона. Состоялось столкновение на Лондонском мосту, закончившееся небольшим пока числом жертв.

Был созван Парламент, который вошел в историю под названием Палочный, потому что представители враждующих сил пришли на заседание с дубинами. Дело в том, что по закону в Парламент был запрещен вход с оружием, и перечислены его виды: меч, копье, лук со стрелами, арбалет. Как не задуматься о тех человеческих свойствах, которые не меняются с течением веков! Ведь и сегодня там, где запрещено оружие, в ход нередко идут, например, бейсбольные биты.

Палочный парламент добился-таки временного примирения, точнее – отсрочки гражданской войны. Но стало еще более очевидно, что Генрих VI, коронованный в 1429 году в Вестминстере, просто игрушка в руках властолюбцев.

Ему было девять лет, когда 31 мая 1430 года во Франции, в Руане, сожгли Жанну д’Арк. Англичане считали, что теперь, когда она, символ французских побед, казнена как ведьма, в войне произойдет долгожданный перелом. Предположение было глубоко ошибочное. Гибель Жанны не остановила освободительной войны, не изменила и короля Карла VII, созревшего для победы.