Человек войны

– Тебя, старшина, представим к ордену! А этих гребаных командиров под трибунал и в штрафной батальон!

– Не надо мне орден, товарищ майор, – переключил его Дим. – И командиров не трогайте…

Спустя двое суток, 23 марта, судьба вторично сделала Вонлярского спасителем. Именно его взвод после упорного боя наконец-то пробился туда, куда безрезультатно рвалась бригада почти трое суток подряд. И, надо отметить, сделала это более чем вовремя. Потому что ребята из 144-го батальона сражались уже из последних сил и даже оставили себе по последнему патрону.

В силу странного стечения обстоятельств Димины разведчики вышли на участке, который все три дня обороняла рота его старого приятеля – лейтенанта Михаила Ашика, чуть позже удостоенного за Эстергомский десант звания Героя Советского Союза.

Через много лет этот зигзаг судьбы обернется таким сюрпризом, о котором, скажи им сейчас, ни тот, ни другой, ни за что бы не поверили…

Апрель 45-го Вонлярский встретил на марш-броске к придунайскому селению Несмей, где на противоположном высоком берегу среди холмов находилось местечко Радвань.

Именно этот пункт, перемахнув водную преграду, предстояло брать бригаде. Однако до Несмея морским пехотинцам нужно было добираться еще с десяток километров по «бетонке», тянувшейся вдоль правого берега Дуная.

Днем окружающая картина впечатляла. Великая река плавно катила голубеющие под солнцем воды, по сторонам радовала глаз молодая зелень, высоко в небе кувыркался жаворонок. Похоже, именно такая идиллическая картина стояла перед глазами авторов приказа, предписывающего следующим в пешем строю морпехам двигаться в темпе механизированной колонны.

Между тем бригада с обозами, груженным боеприпасами, шла ночью. И при этом то подвергалась обстрелам с противоположного вражеского берега, то двигалась в обход или останавливалась наводить переправы. Ибо отступающий противник – не дурак: отходя, взорвал мосты почти через все впадающие в Дунай притоки.

Тут не то, что пешком, но и на быстроходных «студебеккерах» вряд ли можно было поспеть засветло в Несмей к месту посадки, где бригаду поджидали катера флотилии.

Размеренно ступали по бетону тысячи сапог, изредка звякало оружие с амуницией, идущие в походных порядках командиры то и дело требовали «Шире шаг!», на что колонны ускоряли движение.

Чем это аукнется, многоопытный Дим уже знал. В Несмей прибудут хорошо если утром. Значит, к черту все расчеты на скрытность и внезапность, опять война большой кровью и героическим порывом. Ну и цена победы соответствующая.

К сожалению, так оно и случилось.

Уставшие, измотанные нелегким переходом батальоны вышли к месту сосредоточения поздним утром. А уже ближе к полудню получили от комбрига Смирнова приказ начать форсирование.

Как ни странно, но это безумное с точки зрения немцев решение сработало. Те все-таки ожидали наступления русских в темное время суток. И, как результат, не успев рассредоточиться и зарыться в землю, сразу же понесли чувствительные потери. Сначала от нашей артиллерии, а затем еще и от краснозвездных штурмовиков, которые, проносясь на минимальной высоте волна за волной, осыпали прибрежную зону градом реактивных снарядов.

Правда, как только два передовых бронекатера с десантниками на борту вырвались из-за острова на неширокий в этих местах дунайский плес, вражеский берег встретил их бешеным огнем своих артиллерийских средств, многие из которых остались неподавленными.

Флагманский БКТ, на палубе которого залегла штурмовая группа из разведчиков Вонлярского с частью батальона майора Мартынова, ответил всем, что было в их распоряжении. По врагу били из пушки, спаренной установки «ДШК», противотанковых ружей, станковых и ручных пулеметов. Действия флагмана дружно поддержали с остальных судов, и навстречу друг другу полетели два яростно клокочущих свинцовых смерча.

Перед высадкой, когда подходящие катера оказались как на ладони у бьющего из укреплений противника, он получил серьезное преимущество. Немецкие орудия принялись расстреливать подходящий к берегу десант фактически в упор. Особенно доставалось флагману. «Эрликоновские» снаряды прошили его нос, а потом боевую рубку, убив командира высадки капитан-лейтенанта Савицкого. Получили тяжелые ранения майор Мартынов и еще несколько морских пехотинцев

Дим, оставшийся наверху после того, как остальные десантники укрылись за броней в трюме, этого не видел и не знал. Его внимание сосредоточилось на другом. Лежа на опустевшей, скользкой от крови палубе, он сквозь прицел своего огрызающегося «ручника» старался по кучности огня с берега засечь узлы и точки, которые после высадки следовало уничтожить в первую очередь.