Челтенхэм

Тут Дин поднялся, подошел к окну, посмотрел на колышимую ветром графику весеннего леса и дальше плюхнулся в громадное кресло, подаренное неизвестно кем и полностью скрытое покрывалом, или ковром, поди пойми, его почему-то именовали «кошмой», и купила его, после долгого тщательного выбора, сама Черри в одном из их путешествий. Она тогда подробно объясняла Диноэлу, чем натуральная шерсть отличается от синтетики, и потом сказала: «С кем бы ты потом на нем ни сидел, помни, что купила его я». То ли предчувствие, то ли пророчество, а теперь звучит как завещание.

Он оглянулся на зеркало. Перед этим зеркалом они с Черри, бывало, занимались любовью, не успев добежать до кровати. Запавшие скулы, пряди закручиваются прямо в глаза. По крайней мере, не растолстел.

Да-с. Говенная ситуация с говенными перспективами. Старость не радость – все, все не то. Все чаще стал совершать ошибки, непростительные для дилетанта, а не то что для маститого профессионала экстра-класса. Опыт, правда, пока что позволял ему возмещать ущерб от этих огрехов, но ведь это до поры до времени. Найдется нахальный юнец, чина-звания не пожалеет… Не говоря уж о том, что в чисто спортивном отношении молодежь начала сплошь и рядом обходить его. Хорошо еще, что работа – не спорт, и мастерство, знания и многолетний тренинг все еще с успехом компенсируют ситуацию. Да, то, что некогда выходило легко и артистично, теперь получается с кряхтением и потом. Тревожные зоны в организме нуждаются во все большем внимании – будильники, адские машины, их час все ближе, только начни перечислять. Вот когда наконец он займется зубами? Да и изменщица-память стала все чаще подводить, чего с ним уж и вовсе отродясь не случалось – по мелочам, но понятно, что лиха беда начало.

Что ж, дотянув до седьмого десятка, похоронив дюжину самых лучших и верных друзей, повидав сверх всякой меры того, без чего свободно можно было бы обойтись, побывав бессчетно на грани смерти и за этой гранью, на грани и за гранью безумия, трудно остаться тем брызжущим энергией и оптимизмом весельчаком, каким ты был в двадцать лет. Редукция эмоций. Да и кто где видел жизнерадостного и оптимистичного контактера? Разве что в сумасшедшем доме.

К тому же есть еще и совесть – судья, с которым можно заключить сделку, но не всегда. Вдобавок – есть и такая мерзкая особенность – с годами срок таких сделок порой истекает, и вот тогда начинаются кошмары.

Простые истины, но действие их сокрушительно. Вот и вопрос – кто же ты такой, Диноэл Терра-Эттин?

* * *

Началось все со скандала с Зелеными Облаками – разумная свободноживущая диффузная космическая субстанция, занятая тем, что гений нашего жанра назвал «выращиванием информации». Кладезь знаний, о большем и мечтать нельзя, но вот беда – контакта со всезнающими носителями никак не получалось. Получалось нечто совершенно обратное. Конфликт вышел из-за безвестной захудалой планетки, чахлой луны, на полюсе которой собрались было строить станцию подкачки для очередной гиперпространственной линии. Неожиданно выяснилось, что Зеленые Облака тоже имеют виды на это уютное местечко, и затеи землян им тут вовсе ни к чему. Долгожданный контакт вдруг удивительным образом оживился, история переговоров достойна отдельной научно-фантастической (а местами и просто фантастической) книги. Возник чрезвычайно многообещающий проект «Посольство». В итоге Зеленые Облака представили Земле блок замысловато упакованной информации (единственное, чем они владели), который по расшифровке оказался схемой ДНК вполне конкретного человеческого организма, со всеми предохранительными системами, защищающими от шока появления на свет уже вполне взрослого человека.

Гром победы, раздавайся. Диноэл стал сенсацией и суперзвездой, еще даже не родившись: вот, ревело телевидение и все прочие, вот он, триумф мысли и единения разумов! Космос прислал нам переговорщика, и уж теперь-то, теперь… ну просто я не знаю, что будет. Мир в восторге затаил дыхание. На дворе были удалые двадцатые, о том, что близится война, еще никто не думал, шел «херефордский», романтический период истории Контакта, КомКон плыл над умами, как песнь над водами.

Увы. Гора, как это почти всегда и бывает, родила мышь. До сих пор остается загадкой, что же имели в виду наши зеленые друзья, но получившийся в результате всех чудес и усилий симпатичный парень лет не то шестнадцати, не то семнадцати (его точный возраст и день рождения и ныне толкуются очень разноречиво) никаких вселенских откровений представить не смог, да и, похоже, не собирался. Разочарование оказалось настолько велико, что многие отказывались верить его очевидной сути и по сию пору – мол, просто мы чего-то не поняли. Сами же Облака, внезапно потеряв интерес к переговорам, без всяких объяснений направились дальше в свой многовековой путь по таинственной, проложенной до начала времен орбите.