Chelyaber

– Собираемся. На одной плановой экономике мы уже точно не выедем, перекосов с каждым годом становится всё больше, и негативный эффект накапливается, когда-нибудь эта бомба обязательно рванёт. Да и с коммунизмом уже всё понятно, он не будущее, а прошлое человечества. Коммунизм – это естественный социальный строй для первобытного общества. Рабочая группа уже создана, её предложения обсудим на ноябрьском Пленуме Политбюро.

– Что же теперь? Назад в капитализм?

– Почему назад? Капитализм от нас никогда никуда не девался, просто единственным, а значит, монопольным капиталистом у нас было государство под руководством нашей партии коммунистов, как бы парадоксально это не звучало. Дурак Никита думал, что коммунизм – это отдельная квартира и собственный холодильник в каждой семье, но мы-то понимаем, что это не так. Только Сталин пытался что-то реально изменить в этом плане, помнишь ведь, цены снижал, планируя их постепенно обнулить вместе с деньгами, и, к тому времени, воспитать нового человека, только в том беда, что сам этот старый человек меняться не хочет категорически. Да и капитализм ведь тоже бывает разным, нас вполне устроит кооперативный собственник, как дополнение к плановому хозяйству, так что это путь вперёд, а не назад. Ну, разве что немного вбок, чуть-чуть правее. Ладно, пока это обсуждать всё равно рано, вопрос сложный, дождёмся ноября, а пока работай с Европой. Предложи им забрать себе наших диссидентов, всё равно границы для граждан открывать придётся, и тогда они сами уедут, а пока мы можем проявить добрую волю и получить с этой погани хоть какую-то пользу.

– Каких конкретно диссидентов?

– Да всех, кого они захотят принять. А кого не захотят – считай, что сами их признают уже не диссидентами, а обычными уголовниками.

– А если они захотят Сахарова?

– Пусть катится. Пользы от него уже давно никакой нет, один вред. Уедет – станет предателем в глазах многих.

– Многих, но не всех. Некоторые захотят повторить его финт.

– Потенциальные предатели захотят, но это тоже нам только на пользу.

– А как-же секреты? На Сахарове ведь подписок с полсотни.

– Тем он и ценен, как предмет торга, так что постарайся не продешевить. А секреты… Его секреты теперь только где-нибудь в Африке ещё не знают, но в Африку его уже сами европейцы не отпустят.

– Евреи задёргаются.

– Обязательно задёргаются. Если Европа их согласится принимать на наших условиях, препятствовать мы никому не будем.

– И какие у нас условия?

– Компенсация. Мы их вырастили, выучили, многим дали высшее образование – это конкретный предмет для торга. У них, в Европах, бесплатного образования нет, так что требования наши сочтут вполне уместными, вопрос только в цене. А потом пусть перепродают этот кагал хоть в Израиль, хоть в Америку, нам всё равно.

– То есть, мы собираемся вести дела только с Европой?

– Я бы по-другому это сформулировал. Только с Европой можно вести такие дела. Только она готова реально платить за абстрактные права человека. Или пусть признает, что не всякие права стоят денег. Нас вполне устроят оба варианта, хотя, первый, конечно, гораздо предпочтительней.

– Понял, Леонид Ильич, займусь немедленно.

* * *

Двадцать первого сентября 1980 года Валерий Харламов триумфально дебютировал в составе челябинского "Трактора". И дело даже не в том, что он забил в ворота ленинградского СКА три шайбы и отдал две голевые передачи, благодаря чему "трактористы" на выезде крупно победили 7:2, такой результат "Трактор", образца 1980-81 годов, вполне мог выдать и без Харламова, недаром ведь в этом сезоне другой истории, он впервые взял бронзу чемпионата СССР, хотя об этом, разумеется, здесь и сейчас знал только Воронов; главным показателем триумфа стали переполненные до отказа трибуны СКК имени Ленина, а это 25000 зрителей, и не меньшее их количество ожидало окончания матча вокруг спорткомплекса, чтобы хоть издалека увидеть живую легенду – первого олимпийского чемпиона по футболу и хоккею. Первого в мире, первого в истории. Не известно, каких болельщиков собралось больше – футбольных, или хоккейных, корреспондент "Советского спорта" оценил их количество как примерно равное, но выборка у него была небольшая.

– Читали, Семён Геннадьевич? – Максим протянул Савельеву газету, – Один Харламов собрал полста тысяч совершенно чужих для него ленинградцев.

– Уже прочитал. Почему чужих-то? Советские ведь люди.

– Советские-то советские, но это чемпионат СССР, в котором все советские делятся ещё и на своих, и чужих, иначе какое может быть боление? Только отстранённое созерцание, а такие созерцатели обычно на стадионы не приходят. Так вот, Борисыч для них чужой, это очевидно, и, тем не менее, трибуны ему овацию устроили, несмотря на крупное поражение своих. Считаю, что это своего рода феномен, а значит мы встали на правильный путь.

– Путь куда, Максим? Давно хотел у тебя поинтересоваться.

– Путь к победе, Семён Геннадьевич. Путей всего два, ничья в этой игре не предусмотрена, как в баскетболе. Либо СССР победит, либо США.

– В какой ещё игре?