Черемош (сборник)

Сашка кричал:

– Я говорил тебе: парады до добра не доведут. Говорил?

Полина напомнила про угощение.

Теперь вишневое варенье и бисквиты, груши и мускат уплетались неудержимо.

– Федь, память у тебя, должен сказать, будто на меди вырезано, – ухмылялся Сашка. – Я не помню про того бухого на дороге. Стерлось начисто. Когда это было?

– Два года назад.

Петро со скатерти сгребал в ладонь крошки бисквита, старательно, неторопливо. Не поднимая глаз, спросил:

– А тот мужик в Одессе, в парке, остался жив?

Федор пожал плечами.

– Кто его знает… Мы разбежались, а он не двигался…

Петро искоса глянул на Федю. Подумал: «Мир тесен…»

День рождения

1

В юности подруги считали Полину излишне строгой, даже высокомерной. Предрекали – при таких качествах все шансы остаться вековухой. С годами ее мнимая суровость и надменность характера обернулись природным спокойствием и сдержанностью.

Полина знала, она нравится мужчинам. Возле нее постоянно порхали различные субъекты: назойливые хваты с четким прицелом – сначала постель, потом будет видно. Другие вели долгие разговоры, вежливо обхаживали, но с теми же намерениями, без обязательств.

Оттого привычными стали Полине мимолетные услуги молодых или уже потертых годами, их желание взять аккуратно под локоток – как правило, без особой надобности. Когда уступали ей место, у них даже голос менялся, и Полина улавливала эти переливы. И хотя в троллейбусе бывало немало блондинок с видной фигурой, взгляд останавливался почему-то именно на ней.

Вот и сейчас юркий таксист по собственному почину подхватил в обе руки Полинину поклажу, понес на второй этаж.

Дверь была не на замке, как договорились позавчера с Сашей, и таксист занес вещи в прихожую. Полина пыталась отблагодарить, но он отнекивался, блеснул металлическим зубом:

– Счастливо оставаться!

– Постараюсь! – отозвалась Полина.

В гостиной включила свет и – оторопела.

Первая мысль была – таксист ошибся квартирой, зашла к чужим. В такой комнате не живут, все наброшено, опрокинуто, блестят осколки зеркала, разбитая бутылка, какие-то бумажки разбросаны на полу, у перевернутого стула остались две ножки…

Она уже намеревалась выйти, но вдруг по скособоченной репродукции на стене, поняла: квартира ее. Это бред, быть не может, не должно, кошмарный сон… Господи… Но под подошвой, как только в яви бывает, крошилось стекло… Осторожно ступая среди развала, приблизилась к столу и увидела ноги в носках. Саша лежал между креслом и окном.

Тихо позвала:

– Саня?

Ей показалось, что шевельнулся.

2

На площадке колотила в соседние двери.

– Помогите! Помогите!

Соседи тотчас откликнулись, такие истошные крики здесь еще не случались.

Приехала «скорая», затем – две милицейские.

В квартиру никого не пускали, только понятых.

Полина полулежала в кресле у соседки, закинув голову, с закрытыми глазами. Врач сделал ей укол, подносили нашатырь, закладывали за пазуху влажное полотенце.

Потом следователь принес ее сумочку с документами, деньгами.

– Примите наше соболезнование.

– Он шевелился, – шептала Полина, не открывая глаз, – он шевелился…

Врач сказал:

– Ваш муж скончался два дня тому, ориентировочно в семь-восемь вечера.

– Два дня… Я говорила с ним по телефону… в шесть…

– Откуда?

– Ялта…

Старательно подбирая слова, минуя подробности, следователь разъяснил, что вынужден временно опечатать квартиру.

– Мы можем подвезти. Вам есть где остановиться?

Последний вопрос он повторил несколько раз, пока Полина, наконец, поняла о чем…

– Не надо. Я сама, сама …

Следователь оставил на столе визитку.

– Будем на связи… – и вышел.

Полина нашла в сумочке записную книжку, с трудом набрала номер, палец не попадал в нужную цифру телефона.

– Петро… Саню… убили…

3

В оперативный отдел вызывали соседей и поголовно всех из гаража. Вопросы были немудреные, как впрочем, и ответы. В основном насчет конфликтов и компаний.

– Долинский часто выпивал?

– Боже упаси! Что с вами? У Полины Максимовны ни-ни…

Шофера в один голос подтвердили:

– Завязал.

– Без торпеды.

– Два года сухой.

– Случались ли ссоры или шум в квартире?

– Тихохонько жили.

– Завидная пара.

Только соседка, этажом ниже, пожаловалась:

– Шум был. Когда спускали воду.

А лектор по распространению, с четвертого этажа, оказался, как профессия требовала, говорлив:

– Если откровенно: первое ощущение было – с этим типом находиться в лифте небезопасно. Имею в виду – шрам на подбородке. С таким украшением не рождаются, а приобретают при известных обстоятельствах. Так, некстати, проявляется наше с вами стереотипное мышление. Покойный Александр оказался на редкость располагающим человеком, с отличным чувством юмора. К сожалению, это не спасает индивида от трагедии. А жаль…

Приглашая дружков, оперативник больше нажимал на детали, интересовался картами.

– Играли в подкидного дурачка, – ответил Федор, – в командировке, когда плохая погода.

Тикан подтвердил в том же смысле:

– На деньги – никогда. Почему? Да это, вроде, из одного кармана перекладывать в другой. У нас все общее. На интерес не играли.

А Вася возражал следователю: