Черемош (сборник)

Тикан, само собой, выдал чужую фамилию, чужие годы, и адрес неизвестно чей. Но насчет социального положения прямо ответил:

– Нет, – говорит, – у меня социального положения.

– А вас как писать, гражданочка?

– Каприйчук Орыся.

– Откуда будете?

– Хутор Ярив, – Орыся в угол машет, – там, за Мариничем…

– Порядок, гражданка Каприйчук. Согласно моральному и уголовному Кодексу УССР вы назначаетесь от сейчас мужем и женой один другому. Точка. Но что есть муж на сегодня? Это кто работы не чурается. Кто днем трудится на благо общего народа, а ночью – на благо своей жинки. Храни ее, Петро, как билет в автобусе – до последней остановки. Жинка нынче – не лошадь, чтоб на ней, извиняйте, ездить без седла. Хоть двужильная они порода, но тоже живая душа, свой глоточек радости хочет. Но если кто считает, женитьба – вроде как смачная гулянка, то я ему скажу: подвинься. Женитьба – то не оркестр песни и пляски! Птички божьи – и те клюют друг дружку легко, с умом, а человеки – не воробьи, тут в споре и тумаки случаются, и знаки синюшные в разных телесных местах, по причине несогласия и теперешних нервов. Как сказано в Писании: из ребра они вышли. Так зачем по ребрам ее пинать? Беречь надо! С побитым ребром какая от нее работа? Никакой пользы – ни по хозяйству, ни в женильном смысле.

Невеста слушала внимательно. По лицу ее было видно, что слова у Фили хорошие, только непонятно о чем. А Тикан волновался, ерзал, вроде под ним стул горячий. Зато Сашка сиял от удовольствия, за спиной невесты салютовал Филе большим пальцем.

Филя отхлебнул пару глотков из стакана и продолжал:

– А с другого бока глянуть, в семейной жизни нужна дисциплина, иначе почуют слабину и – гата![19] – уже понукают и прочие издевательства. Женское население такое пошло, сами кого надо заездят. Я не для обиды, извиняйте за мнение, но есть опыт, дважды себе холку натер, только этот разговор до вас не касается, и слушать вредно.

Пора бы Филе закруглятся, а он не торопится, вытер платком мокрый лоб и шпарит безудержно, будто одним этим занимался всю жизнь:

– В Указе сказано: человек человеку – единая семья. И узбек, и чучмек – все в родню записались. Правда, иной родич хуже волка, но это тоже не пример. Держитесь друг за дружку, как в узде. Куда конь – туда и дышло. Сами видите, вокруг нас какая обстановка, не приведи господи! Сплошная агрессия и капитализм. В такой паршивой ситуации ваш долг один, дорогие товарищи: крепи семью! Верность блюди!

Закончил Филя. Мы разом задвигались, поздравлять стали. Только Тикан хмурый, на Филю кивает, и шипит:

– Чего он в конце блядей вспомнил?

3

В ту ночь небо не спало. Молнии как с цепи сорвались, долбали землю. Под громом крыша проседала, стекла цвенькали, будто от страха. И мы расшумелись не хуже погоды. Цуйку[20] гранеными стаканами глушили. На кореньях настояна, и шла она гладко, как лимонад. Такой пьянки эти горы, наверно, не помнят.

На другой день все машины на приколе. Настроение – никакое. Ноги пудовые. Глаза от света болят. Долинский, говорят, в коровнике спал. За факт ручаться не буду. Я сам под машиной ползал, руль искал. Хорошо, что не нашел. И личность излопастил, когда на плетень наткнулся.

А Тикан только в конце недели объявился. На минуту. Спешит, будто моторчик вставили.

– Народ, выручай! У кого пиво есть? Хоть полбанки…

– Не, Петро. Рассол дать можем, на похмелье…

– Да я не себе… – говорит.

Вдруг слышим – у него в кузове порося кричит, дурным голосом исходит. Как шилом в ухо!

Тикан за голову схватился:

– Во, опять! Такое малое, а вопит – хуже хряка. Я ему рыло завязал, не помогает. Он так будет всю дорогу. У меня от этой филармонии мозги дыбом. Пивом напоить, он бы уснул. Пиво его сморит.

– Ты далеко, Петруня?

– Домой подскочу. Вон Орыся подарок послала моим старикам.

– Петро, да ведь твои давно померли…

– И я так думаю, – говорит. – На том свете им свинина вроде ни к чему. Стефке отвезу. Рада будет подарку, зануда. Жалко, пива нет. Ну отродье! Может, охрипнет… Бывайте, хлопцы…

И укатил.

Пылюка за поворотом уже развеялась, а поросячий визг еще долго не выходил из ушей.

Горшок

Бывает, мирно спросишь:

– Стеф, что пить будешь – кофе, чай?

Так и отвечает:

– Кровь.

Петро Тикан

Cам расскажу, без утаю. А то Федя гоголь-моголь разводит. Для него забава, а я на собственном горбу пережил этот случай.

Была получка. Все в гараж вернулись заранее, а начальство – ни гугу. Считает, лучше полсубботы потерять, чем целый понедельник. Толпимся, значит, всем кагалом у кассы. Смотрю, в конце коридора Верка в дверях, мяса свои выставила, орет:

– Тикан, до начальника!