Через двадцать лет (СИ)

- Я же говорил, что всё закончится хорошо, - прохрипел Алекс, разрешая туману унести себя…

Примечание к части [83],[84] Популярные во всём мире молодёжные субкультуры, в основе которых лежит создание некоего образа – исторического или полностью выдуманного.

  Глава 18. Шанс

Леонард Спаркс всегда считал себя умным и довольно сообразительным человеком. Качества эти не обсуждались.

Вряд ли он бы сделал карьеру медика, не обладая нужными чертами, правда? Вряд ли бы провёл столько операций и написал научные труды, освещая профессиональную дорогу новому поколению. Вряд ли бы о нём самом писали и говорили исключительно в превосходной степени, как и о талантливой жене, которая достигла не меньшего. Успех и благополучие были своего рода почётным призом за неустанный труд и самосовершенствование. Придёт день – и точно так же наверняка заговорят о Дэниеле: второй хирург в семье, а может, и с приставкой «нейро-», будет хорошей данью традициям…

Леонард Спаркс считал себя умным человеком. Но убеждения не спасли его от ошибки.

Перевернув семейную налаженность, сын по необъяснимой причине выбрал театр. Шагнул с проторенной поколениями дороги на узкую петляющую тропинку без чётких ориентиров. Сперва это нервировало, потом – раздражало. Под конец уже сводило с ума. Для Леонарда была только одна истина и одно направление, в котором существуют книги, знания, строжайшие запреты и вечная дисциплина. Так внушил ему собственный отец, тоже доктор, а тому – его отец, выдающийся профессор. Всё было предначертано и расписано, но, видимо, сказочная тройка обладала магией и в реальности – четвёртого поколения медиков судьба просто не выдержала.

Леонард полагал, что система незыблема, но тяга к контролю сыграла с ним злую шутку…

Когда Анжела впервые вышла из образа достойной тихой супруги? Наверное, в день бегства сына из Гринплейс – вынужденного и не особо добровольного. Доктор Спаркс отлично помнил хруст каблуков по разбитой статуэтке – дражайшая половина сдвинула ногой осколки и подошла к стеклянному столику возле стены. Бредовая мысль – что мебели сейчас не поздоровится – возникла на миг и исчезла. Анжела спокойно подняла пальто, облизала губы и затем посмотрела на мужа.

И стало вдруг очень неуютно.

- Ты говорил, я потворствую его глупостям, но, похоже, я год за годом потакала твоей вздорности, милый, - заметила женщина, - если с Дэнни что-нибудь случится, я никогда тебя не прощу.

Леонард невозмутимо изогнул бровь и, палец за пальцем, начал стягивать перчатки.

- Не вешай на меня вину за личные гипотезы, Энжи. Он вернётся сегодня, а максимум – завтра.

Сын, однако, вернулся только через неделю – собрать вещи. И доктор Спаркс никогда не отваживался признаться себе, что неуютное чувство, мучившее те несколько дней, было страхом. Не за возможную ссору с женой, нет – явление носило временный характер. А тревожился он за Дэниела…

Позднее на годы растянулась абсурдная игра в полное или частичное игнорирование. Когда-то Леонарду нравилось ходить на спектакли и получать максимум эстетического удовольствия – даже в ситуациях, если телефонные звонки с работы вырывали прямо из зрительного зала. Он любил светскую информированность и болтовню с коллегами о новостях культуры… Это было особой разновидностью лоска. Но принять, что родной сын отринул систему и, бросив Сент-Мэри, подался в театралы? О каком таком лоске идёт речь? Это неслыханно!

- Это неслыханно, - повторял себе мужчина, старательно избегая встреч и контактов с Дэниелом.

Как будто без него удавалось притворяться… Без него и напоминаний. Анжела стала проводником между супругом и ребёнком. Персонал госпиталя не лез расспрашивать – и на том спасибо. Шло время. Прежде Леонард верил, что сила духа и терпение способны, повлияв на дело, всё исправить: ладно, наиграется и набалуется… Где он там сидит? В костюмерной? Позор на всю фамилию, но ладно… Это займёт от силы несколько месяцев, пока можно обратить неприязнь на искусство в целом и несравненного Александра или Алекса, как его называют, Гаррета в частности.

А что дальше?

Костюмерная не стала пожизненным заключением – Анжела, собравшая материнский энтузиазм воедино, бывала в театре и следила за успехами сына. Леонард на её отчёты и предложения лишь дёргал плечами и снова изгибал бровь: что-что? Визит на репетицию? Нет, завтра на нём держится всё отделение, и ничего не выйдет. Что? Дэниел перевёлся в осветители? Как угодно – по крайней мере, это более подобающая работа, в отличие от возни с грудой тряпья. Ах, закулисная команда мила… Но ему-то наплевать, если честно.

- Лео, хватит, - просила миссис Спаркс в конце звенящих напряжением диалогов, - ради бога, хватит. Так, как ты хотел, уже никогда не будет, смирись.

Леонард на финальную фразу демонстративно хмыкал и менял тему беседы. Природа наградила Дэниела упрямством, но и отцу великодушно отмерила. Смирится он, как же…