Через пламя и ночь

Из второй комнаты послышался какой-то шум – будто что-то упало – и тихая ругань на райхианском. Мавна прислушалась. Смородник возился у себя, и эти звуки ей совсем не нравились: будто бы он собирался куда-то среди ночи.

Мавна осторожно, чтобы не разбудить Раско, откинула свой край одеяла и ступила босыми ногами на пол. Хотела идти так, но постеснялась и накинула поверх ночного платья платок, запахнув его на груди.

Из окна падал тревожный свет, не просто серебристые отсветы луны, а смешанные с красным заревом. Полоска неба над городом в эту ночь была ещё алее, словно рассечённое горло. Мавна оглянулась на спящего Раско: на его худое плечо, выглядывающее из-под одеяла, тоже падали красные блики.

Она прокралась через комнату и ухватилась за полог, но замерла в раздумьях. Можно ли вот так врываться среди ночи без особых на то причин? Что он подумает про неё? Станет ругаться, разбудит Раско. Во рту стало сухо от волнения, но Мавна всё-таки отодвинула полог и заглянула в комнату.

Смородник стоял лицом к окну, без рубахи, и алый огонёк на столе слегка освещал комнату. Блики падали на спину Смородника, и Мавна сперва испугалась: вся кожа от плеч до поясницы была изрыта глубокими уродливыми шрамами. Но она быстро вспомнила, что он говорил ей тогда, у костра райхи. Про упыря, который напал на мальчишку шестнадцать лет назад.

Наверное, услышав её шаги, Смородник повернулся. Мавна успела разглядеть, что его грудь, плечи и руки тоже покрыты шрамами: тонкими – от чужих ножей, бугристыми – от ожогов, неровными – от когтей и зубов.

– Мавна? – Он нахмурился и быстро схватил рубаху с кровати. Натянул кое-как, не оправляя. – Что случилось?

Она растерянно посмотрела на перевязь с оружием, лежащую на кровати, и на дорожный мешок с распахнутой горловиной. На столе заметила пучки трав и какие-то туески. Горло сдавило от нехорошего предчувствия.

– Ты уходишь?

Смородник сжал щепотью переносицу и тяжело вздохнул. На полу перед ним лежал нож – наверное, это стук упавшего ножа заставил Мавну прислушаться.

– Иди в постель. Спи, – буркнул Смородник.

Мавна обернулась на Раско и, задёрнув за собой полог, прошла к Смороднику. Остановилась прямо перед ним, задрав голову, чтобы видеть его глаза – в тёмной комнате беспросветно-чёрные, будто опустевшие колодцы.

– Ты правда хотел уйти, ничего не сказав?

Она говорила тихо, чтобы Раско не проснулся. Голос дрогнул от обиды.

Смородник смотрел на неё не то с неодобрением, не то с отвращением. Мавна и сама понимала: вторглась в его пространство без приглашения, растрёпанная со сна, с распущенными волосами, одетая кое-как, ещё и лицо наверняка было опухшим и сонным – теперь только разозлит сильнее. Он поднял с пола нож, отвернулся и стал с ожесточением протирать его концом рубахи.

– Я должен. – Мотнул подбородком в сторону окна и зарева от пожаров. – Хватит сидеть.

Мавна видела рану на шее – оставленную упырицей и потом прижжённую раскалённым клинком. Отчего-то здесь исцеления не случилось, и по краям тянулись неприятные тёмные кровоподтёки.

– И что ты собрался делать? – Она стиснула концы платка, затягивая туже. Хотелось ударить Смородника, чтобы он хотя бы набрался смелости посмотреть ей в лицо, а не прятаться. – Думаешь, тебя там кто-то ждёт? Тебя изгнали. Боярышник ясно сказал, что не потерпит рядом.

Смородник перестал остервенело тереть нож и быстро обернулся на Мавну – мельком приподняв верхнюю губу, будто был готов зарычать.

– Плевать, пусть не ждут. Я должен это сам себе.

Мавна слушала его отрывистый голос и холодела внутри. Это снова был тот мужчина, который стрелял в неё на болотах: резкий, грубый, с ожесточённым лицом и рваными движениями. Куда девался тот Смородник, который расслабленно по-кошачьи ложился на стойку в кабаке? Тот, к чьему тёплому боку она прижималась украдкой в амбаре? Тот, который по-дружески обнимал и подначивал Варде? Тот, который ещё утром учил её брата играть на дудочке?..

Она протянула руку и коснулась его спины. Вжала пальцы сильнее, чтобы почувствовать под рубахой рытвины страшных шрамов. Провела ладонью по напряжённым мышцам. Он замер и медленно выдохнул.

– Смородник, – тихо позвала Мавна. – Посмотри на меня. Пожалуйста.

Стиснув челюсти, он неохотно развернулся к ней. Окно подсвечивало его очертания тревожно-красным, алым сверкал огонёк на столе – шарик, подвешенный в воздухе, горящий сам по себе.

Они стояли какое-то время молча, глядя друг другу в лицо. Рука Мавны замерла, приподнятая в нерешительности.

– Сядь, – наконец бросил Смородник, с тоской полуобернувшись на окно.

Мавна сделала шаг назад и, наткнувшись на кровать, послушно села, запоздало подумав, что, наверное, лучше было бы дойти до стула.

Смородник отложил нож и присел перед Мавной: их лица оказались почти на одной высоте. Свет упал так, что Мавна разглядела тонкий шрам, тянущийся у него от виска к нижней челюсти – раньше и не замечала. Наверное, плохо смотрела. Закатав рукав, Смородник показал ей предплечье с меткой изгнанника.

– Что скажешь? Красиво?