Через секунды, сквозь века (СИ)

Ольга кинула на него тяжелый нечитаемый взгляд и, что-то говоря Денису, вывела его из кабинета. Илья убедился, что дверь закрылась, и развернулся в кресле к окну. Ну и как это все понимать? Принять за игру больного воображения и забыть или все-таки попытаться что-то понять или сделать? Денис раньше никогда так себя не вел. И никогда не разговаривал подобным образом. Его проблемы были в другом, он никогда не видел теней, призраков, и голоса в его голове не жили. Всего лишь пара-тройка фобий интересных настолько, что Илье захотелось узнать причину их появления. Ольга — прекрасный врач, и Денис уже почти был готов к выписке, но сейчас… Возможно, ему просто приснился страшный сон. Это объяснение было бы наилучшим во всех смыслах, но как тогда с его собственными «кошмарами наяву»? Соседом за стеной Дениса был Саша. И одно это накладывало на все произошедшее свой особенный отпечаток.

Илья снова развернулся к столу, выдвинул ящик и достал исписанный лист тонкого картона. Этой ночью Саша больше ничего не рисовал, и Илья почувствовал почти ностальгию по тем рисункам, что были раньше.

Нет, просто назвать это кошмаром уже не получится. Даже если предположить, что тот шепот «отпусти», который привиделся ему в коридоре, был всего лишь игрой его уставшего мозга, то тоже самое слово, написанное Сашей, просто совпадением быть не могло. И Илья не зря упоминал экзорциста. Он верил. И в судьбу, и в предопределение. И даже в параллельный мир. Другое дело, что это была не слепая вера обывателя, но сейчас это не имело никакого значения. Зато важным был тот факт, что он верил в свою интуицию. А сейчас она ему говорила, что все не так просто, но множество вопросов решится само собой, если ему удастся «пообщаться» с памятью Саши. До сих пор сознание того слишком хорошо хранило все свои секреты. Правда, и с этим начали возникать проблемы. Сдерживающие блоки Саши ослабли. И именно поэтому он, в конце концов, оказался в его клинике.

В дверь коротко постучали, а через секунду на пороге появилась Ольга. С тенью на лице и сведенными бровями, она явно пришла ругаться, но, кинув на замученного Илью короткий взгляд, только вздохнула.

— Илюш, может, стоить перевести его в другую палату? Он все равно ни с кем не общается. На третьем этаже целое крыло почти свободно.

— На тебя произвели такое впечатление слова Дениса о том, кто «живет за стенкой»? — почти насмешливо поинтересовался Илья.

Ольга только передернула плечами.

— Ты находишь это смешным? Возможно, это и правда смешно. Вот только тебе так не кажется. Иначе ты бы не устроил допрос Денису, а просто списал бы все на его кошмарный сон.

— Логичная моя, — Семенов повертел головой, разминая затекшие мышцы шеи. — Я не хочу оставлять Сашу в одиночестве. И не думаю, что это пойдет ему на пользу. Он не дурак. И изоляция…

— Будет только ему на руку. Не он ли все время просит, чтобы его оставили в покое?

— Он имел в виду меня.

— Никакой изоляции. Третий этаж — это всего лишь третий этаж. И там находятся такие же наши пациенты.

— Которые никогда никуда не выходят из-за того, что мы их не выпускаем.

— Он тоже никуда не выходит.

— Он не буйный.

— Но соседи его боятся, — произнесла Ольга явно свой последний аргумент, и Илья только вскинул бровь.

— А с этого места поподробней. Денис?

— И не только, — Ольга подошла к нему и присела на край стола. Никакой фамильярности или кокетства, просто им обоим было так удобней. Илья мог откинуться на подголовник кресла и видеть ее лицо, а она — читать выражение в его глазах. — Я не поленилась и побеседовала с остальными нашими «жителями». Конечно, «показания» у всех разнятся, но… В общем, кому-то кажется, что в их палате есть кто-то еще, кого они не видят, но чей взгляд чувствуют. Совсем как Денис. А кто-то боится конкретно Сашу. Наша малышка Юля, например. Она всегда закрывает глаза, когда проходит мимо его палаты.

— Я тебя не вижу, значит, и ты меня не видишь?

— Что-то вроде, — Ольга вздохнула, опираясь на руки. — Подумай над тем, что я сказала, Илья. Из-за ночного происшествия состояние Дениса ухудшилось. Не уверена, что ты захочешь, чтобы какой-то парень уничтожил одним своим присутствием плоды твоих и не только трудов.

Илья склонил голову к плечу, внимательно глядя на Ольгу:

— Почему ты его так не любишь? И не надо убеждать меня в том, что мне показалось, а на самом деле тебе все равно.

— И не думала даже тебя в чем-то убеждать. Я не люблю его потому, что боюсь. Ты сам знаешь — с нашей работой какие только люди у нас не были. Но твой Саша… Меня от него в дрожь бросает. У него обаятельная улыбка и наши медсестры души в нем не чают, даже когда он изображает из себя безмолвного истукана, но я… Вижу чуть больше, чем они. Улыбкой меня не проймешь. А у него страшные глаза.

— Он не виноват в том, что он такой. И ты это прекрасно знаешь.

— Я не буду с этим спорить. Все равно не смогу объяснить свои ощущения, но я им верю. А они говорят мне, что доля его вины в том, что с ним происходит, есть. Малая или большая — уже не важно.

Илья только вздохнул. Помолчал немного и спросил:

— Как он сегодня?