Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

Второй документ касался длительного спора между группами РСДРП из-за денег, полученных в результате экспроприаций (эксов), то есть грабительских налетов, и мошеннической женитьбы большевика Таратуры на сестре покойного фабриканта Н.П. Шмита. По поводу этих сумм и претензий на них слухи докатились до далекой Америки, где нью-йоркская группа РСДРП выразила серьезные сомнения в происхождении денег. В связи с этим Ленин 4 июня 1912 г. разразился ругательным письмом к группе, назвав обращение ее секретаря Мельничанского «склочной бумагой». Про Мельничанского Ленин написал, что он «поднимает пустую склоку»[932].

Иногда Николаевский обращался и к более отдаленной истории. С удовлетворением вспоминал он о своем сотрудничестве с Институтом Маркса и Энгельса в 20-х годах и о розысках документов основоположников коммунизма. Теперь он считал необходимым представлять эту документацию не саму по себе, а в контексте тех старых и новых политических и литературных баталий, которые очень часто сопровождали некоторые не очень корректные, с точки зрения ортодоксального марксизма и политической целесообразности, высказывания его основателей. Николаевский не касался их пресловутых высказываний по поводу нежизнеспособности южнославянских народов, которые вначале замалчивали, а затем всячески пытались застенчиво оправдать советские марксоведы. Но вот по поводу письма Маркса В.И. Засулич от 8 марта 1881 г., в связи с которым на протяжении нескольких десятилетий происходили бурные прения, он счел необходимым написать специальную статью: «Легенда об «утаенном письме» К. Маркса»[933].

Плеханова и Засулич обвиняли в сокрытии этого письма от общественности, поскольку в нем Маркс склонялся к взглядам народников на роль крестьянской общины в России. Некоторые авторы, в частности эсер В.М. Зензинов, заявляли, будто бы именно Плеханов убедил Засулич «забыть о письме». Такого же мнения придерживался Валентинов-Вольский. В октябре 1962 г. Николаевский писал об этом в одном из своих писем Хеймсону:

«Особенно меня поразило, что он считает возможным в этой статье повторять свою вздорную выдумку об «утаенном письме» Маркса, в которой нет ни слова правды. Я ни в коей мере не поклонник Плеханова как внутрипартийного политика, но нельзя же на него собак вешать»[934].

Николаевский взял на себя задачу показать необоснованность этого утверждения, тем более что впервые именно он опубликовал это письмо в 1924 г. в сборнике «Из архива П.Б. Аксельрода» (почти одновременно письмо было опубликовано в Германии по инициативе Рудольфа Гильфердинга). В статье «Легенда об «утаенном письме» К. Маркса» рассказывалось, как Николаевский уговорил Аксельрода, переехавшего в 1922 г. в Берлин, перевезти туда своей архив, одна часть которого хранилась у сына в Цюрихе, а другая – у старых знакомых. Чтобы упростить Аксельроду жизнь, Николаевский предложил не заниматься разбором бумаг в Цюрихе, а переслать ему всё как есть. В одном из ящиков, среди старого хлама, и было обнаружено письмо Маркса.

Сам Аксельрод о письме не знал. Николаевский вспоминал, что Павел Борисович ознакомился с документом в его присутствии, и на лице его появилось выражение недоуменной растерянности. «Он почти клятвенно заверял, что никогда этого письма не видел и, как оно к нему попало, совершенно не понимает». Позже Аксельрод высказал предположение, что письмо оставила у Аксельрода Засулич. Но Николаевского такое объяснение не устроило, и он допрашивал Аксельрода на эту тему «почти с пристрастием».

По убеждению Николаевского, Плеханов не мог иметь отношения к сокрытию этого письма от публики. Он жил в это время в Париже, Засулич – в Женеве. Переписка между ними по этому вопросу отсутствует. Но главное, Плеханов в то время (1881 г.) не принадлежал к числу воинственных общиноборцев. На деле история была значительно проще, чем ее пытались представить в эсеровских кругах. Сам Маркс не предназначал письмо для опубликования, подчеркнув это в самом начале текста. Внося все эти уточнения, Николаевский в то же время оговаривался, что «в интересах социалистического движения нашей эпохи мы должны быть смелы и даже беспощадны в нашей критике прошлого. Но полезной для современности смелая и беспощадная критика прошлого будет лишь в том случае, если она будет основана на точном знании всех фактов и на правильном понимании всех особенностей прошлого. Меньше всего мы должны останавливаться перед критикой отдельных лиц… Но мы должны быть не только смелы и идти до конца в критике, мы должны быть и справедливы»[935].

Гуверовский институт. Коллекция Николаевского