Чернь и золото

Чи в это время боролась с Тальриком. Он прижимал к полу ее правую руку с мечом, пытаясь перехватить и левую. Его лицо нависало над ней, обдавая винным запахом изо рта. Когда она исхитрилась треснуть его кулаком в висок, тот только крякнул, сжал-таки ее левое запястье и начал вставать, увлекая Чи за собой. Он был сильней, чем казался с виду, и уж точно намного сильнее ее.

— Взять ее! — крикнул он. Чи в качестве последнего средства боднула его в подбородок. Тальрик, выругавшись, на миг ослабил хватку, и она вырвалась, но была опять пригвождена к полу двумя солдатами. Тальрик вытер с прокушенной губы кровь.

Сальма, зацепивший меч двумя пальцами, получил пинок в живот и отомстил, перебив солдату ребром ладони коленный сустав. Другой осоид навалился сверху. Вдвоем они приподняли Сальму, и осоид с перебитым коленом вскинул кулак, лучащийся золотым светом.

Сальма зажмурился.

Внезапную тишину пронизал треск разряда. Сальма открыл глаза: покалеченный им осоид лежал ничком с дымящимся, почерневшим затылком.

— Живым берите! — рявкнул Тальрик. — Живым! Не можете, что ли?

Чи уже схватили, что давало осоидам дополнительный перевес.

— Мушидские наручники, — распорядился Тальрик, вытирая окровавленный рот.

— А жучихе? — спросил солдат.

— Просто свяжите руки, она далеко не улетит. Мастер Коммерц… мы, разумеется, вознаградим вас за помощь.

— Продаешь родную кровь за деньги этого человека? — вскипела Чи.

— За контракты с ним, — внес поправку Элиас.

— Они же захватчики! Они придут сюда и все у тебя отнимут!

— Ты, видимо, не слышала о такой мелочи, как Железный Пакт. Империя не собирается к нам вторгаться, а Геллерон приносит гораздо больше пользы в качестве вольного города. Мы ведем дела со всеми, будь то государство, купец или полководец, но лучших заказчиков, чем соотечественники капитана Тальрика, у нас еще не было.

— Будет чем утешиться, когда они возьмут ваш город с помощью вашего же оружия!

— Ну, довольно, — негромко, но очень веско произнес Тальрик. — Не вынуждайте меня затыкать вам рот, госпожа Вершитель.

Сальме скрутили руки за спиной, лишив его всякой возможности раскрыть крылья. «Держись», — говорил его взгляд.

— Увести, — приказал Тальрик. — Вечером отправляемся на восток.

Солдаты выволокли Сальму и Чи из столовой, пресекая все попытки сопротивления.

— Я рад, что с этим покончено, — вздохнул Элиас, оглядывая разоренную комнату.

— Ущерб мы, разумеется, возместим. И знаете что? Я, пожалуй, оставлю здесь с полдюжины человек.

— Н-не думаю, что это необходимо. — У Элиаса, судя по виду, впервые зародились какие-то подозрения.

— Право же, мастер Коммерц, — саркастически усмехнулся Тальрик. — Уж не думаете ли вы, что я занимаю Геллерон дом за домом, начиная с вашего? Не забывайте, что Стенвольд Вершитель уже в Геллероне и непременно явится к вам. У него настоящий талант вынюхивать информацию, включая и ту, которую я подсунул ему. Когда он придет, мои люди схватят его, и мы больше не будем вас беспокоить.

15

Ахей, лежа на сене, закрыл глаза. Он не знал, что произошло, но чувствовал, что это не сулит ничего хорошего.

Девушку-жуканку, Чируэлл, только что вытащили из дома вместе с неизвестным ему стрекозидом. Солдаты в черных с золотом доспехах насмехались над пленником и хвастались, что истребили целую кучу его сородичей.

Ахей попытался вспомнить что-нибудь об этой недавней войне. Войны собственного народа за предшествующее революции тысячелетие он знал назубок, однако новую историю в Торне не слишком жаловали. «Мы продолжаем вести старые битвы», — подумал он.

У него есть кинжал, но он ранен и не знает, сможет ли улететь. Все остальное пропало во время ночного боя: лук Ахей выронил, когда в него угодил арбалетный болт, колчан бросил сам, убегая. Убежище оказалось не слишком надежным, но от жуканов-солдат он все-таки скрылся и намеревался продолжать в том же духе. Даже если кто-то из них видит в темноте не хуже, чем номы, его они точно не разглядят.

В щель между досками ему было видно, как упавшего стрекозида грубо поставили на ноги.

Номы посредством разведки и ясновидения все же следили немного за Стрекозиной войной. В восточных болотах зародилось какое-то новое племя, до которого Торну не было дела — номы продолжали вести собственные сражения, проигранные много веков назад…

Вылететь бы из этой конюшни и уплатить свой тягостный долг. Номы в отличие от мантидов не подчиняются рабски кодексу чести; они могут нарушить слово и пропустить оскорбление мимо ушей, если обстоятельства того требуют — но это всегда сознательный выбор. Сейчас Ахей определенно выбрал бы действие, если бы не одолевшая его слабость.

«Она всего лишь жуканка», — сказал он себе, но это не помогло. Стремление спасти ее, доказав тем самым, что не одни жуканы способны творить добро, почему-то только усилилось. Речь в конце концов шла о репутации его расы.

Часть полосатых солдат вернулась в дом, повинуясь приказу старшего, остальные куда-то ушли.

Предположим, он вмешается — дальше что?