Чёрная чайка (СИ)

- Что, за?.. - И снова: не меньшей ярости, вторая вспышка залила комнату и мою перепуганную физиономию нестерпимым, выжигающим глаза, светом! Я бросился на диван и закрыл голову подушкой. Однако ожидаемого взрыва и страшных разрушений в моём убежище не произошло. Где - то высоко в ночном небе прокатился небольшой камнепад и тут же по черепице что - то гулко застучало. 'Осколки, наверное!..' - решил я, убрал подушку и прислушался. Звук был размеренный и монотонный. Надев тапки, (хождение босиком по битому стеклу не входило в мои ночные планы...), я подошёл к балконной двери, слегка приоткрыл её, и осторожно выглянул наружу. В тот же миг, праздничным фейерверком, небо озарила огромная молния. Звонко бабахнул гром. По балкону, столику и креслу весело запрыгал град величиной со спелую вишню. И пошёл дождь.

- Тьфу, вашу!.. - ругнулся я. - Грозы он, испугался! Мальчик маленький!...

Дневник.

'Темны и неисповедимы дела твои, Господи!..'

**Девятого августа 17... года я снова берусь за перо. Вынудило меня это сделать ряд неприятных событий, которые, как я предчувствую, круто изменят мою жизнь и судьбу всех, кто связался с этими кровавыми сокровищами!

Теперь по порядку: Доктор Ливси, **изящный, щегольски одетый джентльмен, в белоснежном парике, черноглазый и учтивый, был в наших краях ещё и окружным судьёй.** Когда его вызывали в качестве доктора он, закончив осмотр больного и назначив лечение наскоро обедал у нас в 'Бен Боу'. Затем, выкурив, в общей комнате трубку, уезжал. Так случилось и в тот злополучный день. Доктор курил, **поджидая, когда приведут его лошадь. Она осталась в деревушке, так как в старом 'Бен Боу' не было конюшни.** Внезапно дверь широко распахнулась, и в таверну буквально влетел слуга сквайра Трелони.

- Как хорошо, что я вас здесь нашёл! - задыхаясь от спешки, просипел он, подойдя к доктору.

- Мистер Трелони послал меня за вами! Он приказал срочно найти вас и попросить, чтобы вы, ни секунды немедля, приехали к нему! - Увидев меня, он перевёл дух, и добавил, - Джим, мистер Трелони сказал, чтобы тебя я тоже взял с собой.

- Трелони болен? - встревожился доктор!

- Я не знаю, сэр! - затараторил слуга. - Он сильно взволнован, ходит по кабинету, и, извините, сэр - громко ругается! Я служу у него больше тридцать лет, и никогда его таким не видел! Рассказ слуги был прерван сообщением - привели лошадь доктора. Быстро переодевшись и, умирая от любопытства, - что же там произошло, - я, вместе с Ливси, отправился к сквайру.

Через десять минут мы были на месте, слуга проводил нас в кабинет сэра Трелони. Сквайр был не один. В комнате, уставленной книжными шкафами из морёного дуба, сидел у камина и невозмутимо курил трубку капитан Смоллетт.

- Присаживайтесь, джентльмены! - Трелони указал на кресла у массивного стола, занявшего половину комнаты. Мы быстро расселись, ожидая продолжения. Я обратил внимание, что сквайр забыл с нами поздороваться! А для него, истинного английского джентльмена, это было равносильно тому, что без парика прийти в парламент. Сделав несколько кругов по кабинету, он, наконец, собравшись с мыслями, или решившись, громко объявил: 'Сбежал Бен Ганн!'

- Фу, ты! - облегчённо выдохнул доктор. - Я - то, уж, подумал!.. Да что с него взять!? Разбойником он был, разбойником и остался! Всё, что с ним произошло, как видно, ничему его не научило! Место этому отрепью только на виселице!

- Погодите, Ливси, - остановил его сквайр. Послушайте, что расскажет Смоллетт! Все обернулись к капитану. Офицер встал, прошёлся по кабинету, и, неторопливо, начал, - Не буду напоминать присутствующим здесь джентльменам, что вся моя жизнь связана с морем. Я решил покинуть службу из - за ранения, которое, как вы помните, получил в нашей экспедиции за пиратскими сокровищами. Мне нужно устраивать различные дела, я часто бываю в порту. Капитан умолк, сделал несколько затяжек и продолжил.

- За долгие годы службы на флоте его Величества, мне приходилось командовать многими кораблями, и общаться с разными людьми. Кто - то меня уважает, кто - то - боится. Некоторые - не любят, - Смоллетт усмехнулся.

- Суть не в этом. Так вот: вчера, один из тех, кто, судя по всему, меня уважает, встретив меня у доков, вежливо приветствовал. Это был пожилой матрос. Таких, как он, уже не берут в море: по возрасту и здоровью. Одет чисто, но неопрятно. На лице написано: утро он встречает в таверне, ночь, - на ближайшем портовом складе. Однако этот бедолага узнал меня!.. Я редко запоминаю лица матросов, - слишком много их было у меня за долгие годы... Но лицо этого пьяницы показалось мне знакомым.

- Капитан, - перебил его сквайр, - извините! - Пожалуйста, ближе к делу!

- Хорошо, - кивнул Смоллетт, и так же неторопливо, продолжил.