«Черная метка» для гуру

Мое студенчество выпало на конец шестидесятых годов: «Биттлз», французское кино, Брижит Бордо. Ощущение взрослой жизни со скидкой на детство. У Севы ничего подобного не было. Какая взрослая жизнь в четырнадцать лет? А детство мы у него отобрали. Самое страшное наступило, когда он влюбился в свою сокурсницу. Как она могла отреагировать на ухаживания мальчишки, которому по виду можно было дать не больше двенадцати? Увы, она ему отказала в очень грубой и насмешливой форме. Первая влюбленность, юношеский максимализм – одно наложилось на другое. Без любимой девушки и жить незачем. Севу мы едва откачали. Он напился таблеток, которые принимал отец. Я сама покупала эти таблетки. Упаковку положила мужу на тумбочку. Через два часа, когда настало время приема, Аркадий не нашел лекарство. Но я же покупала! Начали искать. Нашли пустой пузырек в мусорном ведре. Бросились к Севе, а он уже в состоянии, близком к коме. Едва успели его откачать. Что было потом, не передать словами. Он плакал, упрекал в том, что мы ему жизнь испортили. Трудно он выходил из этого состояния. Ох как трудно. Мы его и успокаивали, и взывали к чувству долга: как нам жить, если бы он умер? А он нас не слышал. Пришлось согласиться, чтобы его положили в психиатрическую больницу. Месяц он там провел – вышел задумчивый, отрешенный. Почти сразу после выписки поехал в университет и с дневного отделения перевелся на заочное. Ни с кем не общался, нас с отцом к себе не подпускал. Целыми днями сидел в своей комнате, книги читал. Иногда выходил в библиотеку. Аркадий Семенович пытался с ним поговорить, но безуспешно. Сева не шел на контакт.

Муж очень переживал. Через месяц с ним случился один инфаркт, а следом второй. Через два месяца мы его похоронили. И что интересно, после смерти отца Сева стал выходить из своего состояния. В институте стал чаще появляться. Устроился в газету курьером. Газетка – так себе. Я такие газеты не читаю – мура и глупость. Мистика, гадания, обряды, привороты, отвороты. Для кого пишут, не понимаю. Когда Севе исполнилось восемнадцать, его перевели из курьеров в журналисты. Пыталась узнать у Севы его псевдоним – в этой газетенке все псевдонимами подписывались, – так и не смогла. До сих пор не знаю, о чем он писал. А год назад он вдруг увлекся йогой. Я очень опасалась, как бы он не нанес вред своему здоровью. У него ведь врожденный порок сердца, и все виды физических нагрузок ему противопоказаны. Но он сумел меня убедить, что йога – это как раз то, что ему нужно. Комплекс дыхательных упражнений и упражнений на растяжку только укрепят его организм. И правда, он стал выглядеть значительно лучше. Спина выпрямилась, появились мышцы, на щеках заиграл румянец. Он даже вырос немного. Я мечтала о том, что Сева станет уверенным в себе, наконец-то встретит свою любовь, у него появится девушка. Мой мальчик женится, родятся внуки. Увы, все надежды остались в прошлом. Йога настолько его захватила, что времени не оставалось ни на что другое. Работа и йога. Йога и работа.

– Как же так? – удивилась я и посмотрела на Алину. – Вы ведь три раза в неделю занимались, по часу.

– Я занималась столько, сколько мне было нужно, – ответила Алина. – Бывало, что и раньше уходила, когда уставала. Я занималась для тела, а Сева занимался для души. Я тебе уже говорила, что йога не только физическая культура, но и философия.

– Вот-вот, – поддержала ее Раиса Самойловна, – И Сева так говорил. Он очень много прочитал книг о йоге. Увлекся Индией. Под впечатлением индийской культуры стал рисовать. Чудесные рисунки, яркие, четкие, только немного странные. А хотите их увидеть? – оживленно спросила Раиса Самойловна.

– Еще бы! – воскликнула я.

По рисунку можно многое узнать о человеке. У психологов даже тесты есть: нарисуй картинку, и я буду знать, что у тебя на душе, как ты видишь себя в обществе, как относишься к окружающим. Опытный детский психолог по рисунку сразу определит, нормально ли ребенок развивается, какие у него взаимоотношения с родителями и чего от него можно ожидать в будущем.

– Я сейчас, только на секундочку к Ирочке подойду, – Раиса Самойловна сняла с лавки сумку и направилась к молодой маме, которая, укачав сына, стояла неподалеку, одним ухом прислушиваясь к нашему разговору.

Передав ей пакет с сосками, Раиса Самойловна вернулась к нам.

– Идемте.

Глава 21

Время будто остановилось в этой квартире: старая добротная мебель, огромный овальный стол в центре комнаты – такой сейчас днем с огнем не сыщешь, тяжелые плюшевые шторы, не оставляющие солнечным лучам ни одного шанса пробиться через них, и много-много книг. Книги были везде: на полках, в шкафу, предназначенном для посуды, на журнальном столе и даже на подоконнике.

Впрочем, одна стена была свободна от книжных полок. На ней в большом количестве весели семейные портреты – огромные черно-белые фотографии под стеклом в тяжелых деревянных рамах.

Раиса Самойловна включила свет и подвела нас к одному из портретов. На снимке был запечатлен седовласый мужчина с умными и строгими глазами.