Черная вдова

Германия практически открыто готовилась к объединению. Советские лидеры, казалось, ничего не имели против этого. Военные прекрасно понимали, что такой поворот событий мог означать только одно — основательный пересмотр результатов Второй мировой войны. Муж Татьяны отдавал себе отчет, что Калининградская область совсем недавно была Восточной Пруссией, и решил перестраховаться. Его жена в гораздо меньшей степени интересовалась политикой, и уезжать отсюда ей совсем не хотелось. Во всех своих бедах она винила партийных боссов всех уровней и рангов и, не стесняясь, поносила их на чем свет стоит.

Для Наташи такие разговоры были в диковинку. Ляля политикой не интересовалась, даже программу «Время» и «Прожектор перестройки» по телевизору никогда не смотрела. А поэтому девочка почти испугалась.

— Тетя Таня, не говорите так, — с опаской попросила она. — Ведь все-таки они руководители нашей страны.

— Эх, дочка…

Женщина, упаковывавшая в картонную коробку немецкий сервиз, отложила в сторону перламутровую фаянсовую чашку и присела на краешек кресла.

— Не знаешь ты всего, Танечка, ой не знаешь. Руководители страны должны следить за соблюдением законов и сами в первую очередь обязаны их соблюдать. А они… Они лишь о своем благосостоянии и благополучии пекутся. Только такие наверх и взбираются. Потому у них круговая порука и существует. Взять, например, того, что убил твоих родителей…

— Убил моих родителей?!

Женщина поняла, что проговорилась. Но отступать было поздно, и ей пришлось рассказать всю правду об автокатастрофе, которая произошла десять лет назад. Обняв Наташу, она прижимала ее голову к подрагивающей груди и поглаживала по волосам мокрыми от слез пальцами.

— …Он думал, что никто не видел. Но все это произошло на глазах у военных, у которых как раз тогда учения проводились. Они замаскировались, а поэтому он их не заметил. Они-то и вызвали милицию по рации, сообщили, что к чему.

Девочка слушала молча, не перебивая. Слез у нее не было, лишь дыхание заметно участилось.

— Наши мужчины сразу тогда сказали, что ничего первому секретарю райкома не будет. Так и произошло. Замяли в партийных органах все дело, списали на несчастный случай. А начальничка этого, Виктора Петровича, перевели от греха подальше. Говорили, что куда-то на Смоленщину, Нечерноземье поднимать… — Женщина не скрывала сарказма. — Первым секретарем вновь созданного райкома партии…

Девочка поверила. Никому в том не признаваясь, она всю жизнь помнила ночной разговор офицеров-моряков в день гибели родителей. Теперь все стало на свои места, и она поняла, о чем именно говорили тогда скорбящие мужчины.

В тот день в ней впервые зародилась граничащая с ненавистью стойкая неприязнь к солидным чинушам в солидных авто…

Глава 1

Жара окутала Москву ватным одеялом. Счастливых обладателей автомобильных кондиционеров можно было вычислить по наглухо задраенным стеклам их машин. Остальные, млея от духоты, вяло поглядывали по сторонам. Любимая фраза, с которой начинались все разговоры: когда только кончится эта проклятая жара?

Москвичи вспоминали, что в последний раз такая погода была в 1972 году, когда горели торфяники вокруг столицы. Нынче все повторялось. Деловая жизнь города резко пошла на спад. Лихорадочную активность проявляли только сотрудники компаний, торгующих прохладительными напитками. При всем изобилии открытых летних кафе и ресторанчиков в них трудно было найти свободное место.

Швейцар ресторана «Севрюга», крепкий молодой парень в красной рубахе с петухами и черных сатиновых шароварах, заправленных в хромовые сапоги, с тоской поглядывал на праздную публику, прячущуюся от палящих солнечных лучей под фирменными зонтиками. Наконец его внимание зафиксировалось на весьма привлекательном объекте.

Эффектная платиновая блондинка в темных солнцезащитных очках, с минимумом одежды на сочном молодом теле сидела за ближним столиком, томно беседуя с распаренным немолодым мужчиной при полном, несмотря на зной, чиновничьем облачении. Капельки пота поблескивали на его едва прикрытой редкими волосами лысине, крылья носа нервно подрагивали, глаза похотливо поблескивали.

— Послушай, Оксана, так больше продолжаться не может. Мужчина я, в конце концов, или нет? — Он буквально облизывал ее взглядом.

Она, сознавая свою власть над ним, с напускным равнодушием потягивала через соломинку безалкогольный коктейль из высокого запотевшего бокала.

— Ну почему ты молчишь, Оксана? Не томи…

— А что говорить? — хмыкнула она, чуть-чуть сдвинув на нос темные очки, за стеклами которых угадывался слегка насмешливый взгляд. — Что вы хотите от меня услышать, Рэм Степанович? Что я буду преданна вам навеки?

Мужчина смутился и принялся порывистыми, неуверенными движениями расслаблять удавку галстука.

— Вы — человек семейный, — продолжала она все тем же холодным тоном, — у вас положение, статус… А я — просто слабая женщина с весьма неопределенным будущим, которая нуждается в надежной опоре…

— Но… Но я же могу быть такой опорой, — горячо заговорил он.

— Неужели?

— Ну конечно, у меня статус, твердый заработок…