Чернила (ЛП)

Я оглянулась на Джуна, Икеда обняла его, пока он корчился на земле. Он поднял голову, лицо было в грязи и поте, его пальцы цеплялись за острые камни, на которые он упал. Он был таким слабым, пока баюкал сломанное запястье, что мне стало почти жалко его. Почти.

- Ты не понимаешь, - прохрипел Джун. – Ты даже не всю поверхность того, что умеешь, видишь.

Томохиро крепко обхватил меня руками, тепло его тела столкнулось с моим, я едва могла дышать.

- Тогда мы вместе с этим разберемся, - заявил он, темные крылья хлопали по воздуху и поднимали нас вверх. Стены замка Сунпу окружали нас, и мои кроссовки оторвались от пола, пока мы взлетали. Ками бросились врассыпную, мы зависли в дюйме над гравием и помчались к дыре по другую сторону комнаты, что выходила ко рву. Крылья Томохиро ослабели, мы рухнули на поручень моста, чернильные перья таяли и капали в темную воду внизу. Томохиро склонился к воде, но я потянула его назад, и мы упали на дно моста.

Мы слышали скрип деревянных дверей, Ками открывали их, взревели мотоциклы.

Но когда врата открылись, стало видно Джуна, и мы услышали его голос, слабый и опустошенный.

- Моу ии, - сказал он. Хватит.

- Но… - сказала Икеда.

- Хватит! – взревел он. – Он вернется, когда поймет, что ошибся.

Я уставилась на него, но Томохиро схватил меня за руку и побежал, а я не сводила взгляда с Джуна, крылья его опадали каплями вниз, словно черные слезы. Мы бежали к подземному переходу, оттуда вырвались к огням пустой станции, шаги эхом отдавались в тишине.

Мы бежали, а по щекам текли слезы, размывая свет фонарей, пока мы направлялись к дому Дианы.

 

 

 

Глава 17:

Мы молчали, поднимаясь на лифте, мои руки дрожали, когда я открывала дверь ключом. Томохиро закрыл ее, звук щелчка заполнил меня облегчением. Мы стояли в прихожей и смотрели друг на друга, покрытых чернилами, грязью и засохшей кровью.

Я хотела дотянуться до него, но боялась, что не сдержу слезы, если он меня коснется. Может, он думал так же, потому мы какое-то время просто стояли.

Он выхватил свой кейтай, брелком служила маленькая фигурка воина.

- Я позвоню в больницу, - сказал он, раскрывая телефон.

- Хорошо, - сказала я, его телефон пикал, пока он нажимал кнопки, разыскивая в Интернете номер местной больницы. Я решила, что так он намекнул, что хочет побыть в одиночестве, пока звонит, и медленно ушла в ванную. Я оставила дверь приоткрытой и слышала его голос.

- Моши мош? Юу Томохиро десу га, - сказал он. Я удивилась тому, как спокойно звучит его голос, словно ничего и не произошло.

Я включила воду и подставила руки, глядя на умывальник и слушая Томохиро. Я связана с Ками. Чернила есть и внутри меня. Я посмотрела в зеркало, отмечая полосы грязи, засохшие на коже. Я выглядела кошмарно. Пришлось дважды умыть лицо, чтобы избавиться от грязи.

Томохиро закрыл телефон, и я услышала, как он едва слышно выругался. Пока я вытирала лицо полотенцем, он приоткрыл дверь ванной.

- Они ничего не сказали мне, потому что я не из его семьи, - сказал он. – Они, видимо, решили, что я из якудза, пытающихся его найти.

- Уверена, с ним все в порядке, - сказала я.

Томохиро смотрел, как я вешаю полотенце обратно на крючок.

- Эм, - сказала я. – Не хочешь сходить в больницу?

Он покачал головой.

- Завтра.

- Ладно, - сказала я, но он смотрел так пристально, что шею начало покалывать.

Он потянулся к моей щеке, но замер, заметив, что чернила засохли на его ладонях.

- Я… - начал он.

- Все хорошо.

- Нет. Я почти подверг нас…

- Ты ничего такого не сделал, - сказала я. – Они это сделали, - он стоял и смотрел в пустоту, и я включила воду вместо него и отошла в сторону.

Он вымыл руки, черные чернила стекали в раковину.

- Предлагаю выпить чаю, - сказала я.

- Хорошо.

Я прошла на кухню и открыла холодильник, схватив бутылку чая из черных соевых бобов и разлив ее в два стакана. Томохиро выключил воду и присоединился ко мне на кухне, его руки и лицо были порозовевшими. Он обхватил двумя руками стакан, но не пил. Только смотрел.

Я тихо сказала:

- Не рисуй больше, Томо.

Он прошептал едва слышно:

- Я не могу.

- Знаю, но…

- Я, правда, не могу, - сказал он. – То, что Такахаши сказал он снах и голосах… все это правда. Я могу и не рисовать больше. Чернила все равно будут использовать меня, - он вытянул руки, покрытые бледными следами чернил.

- Но…

- Они не прекратят воздействовать на меня, пока я не сдамся, пока они меня не разрушат.

Я чувствовала пустоту, словно все мои знания японского вытекли на пол, и я не могла ничего понять.

- Томо.

Он медленно прошел к уродливому дивану Дианы и прижался спиной к лиловой коже. Он опустил голову, и челка закрыла его глаза. Холод чая проникал в мои пальцы.

- Я не знаю, как с этим бороться, - сказал он. – Как вообще можно выиграть в борьбе с самим собой?

Я задумалась.

- Не знаю, - отозвалась я. – Но если Ками так много, должен быть выход. Не каждый же день у людей взрываются ручки.

Я надеялась, что он ухмыльнулся, но не видела его лица.