Чернила, тайны и отец моей соседки

– Олег, – прорычала Алена. – Ты еще смеешь меня спрашивать!

– Мне некого больше спрашивать. Я не могу до него дозвониться. Может что-то с телефоном…

– С телефоном? – Алена скрестила руки на груди и злобно оскалилась в улыбке. – У папаши не с телефоном, а с головой что-то, раз он связался с тобой. Я это поправила.

– Что? – выдохнула я.

Сердце упало в желудок, меня затошнило от ужасного предчувствия.

– Он выбрал, Маша. Я сказала, что знать его не хочу, если он будет с тобой. Или я, или ты. Разумеется, он выбрал дочь.

Очень хотелось убежать, но я стояла напротив Алены, как вкопанная. Ноги вросли в пол. Я беспомощно смотрела на нее, а по лицу катились слезы.

Алене очень нравилось на меня смотреть. Она продолжала улыбаться и добивала меня.

– А ты как думала? Вы с ним вместе навсегда? Совсем его не знаешь. Он за всю свою жизнь ни с кем и не встречался толком. Мало того, что врунья, так еще и дура ты, Маша. Вещички небось к нему собрала? Давай-давай, поезжай. Можно я с тобой? Посмотрю, как он выставит тебя за ворота с этим узелком.

– Нет, – сдавленно выдавила я через ком в горле. – Я домой поеду. На праздники.

– Ага, ну может не совсем дура. В добрый путь. С новым годом и счастливого Рождества.

Мне нечего было на это ответить, кроме:

– Тебе тоже.

На вокзал ехать было рано, но оставаться в комнате точно не вариант. Я сидела в зале ожидания, снова сдерживая слезы, чтобы не пугать соседей. В поезде тоже плакать себе не разрешала.

Измученная бессонными ночами я даже смогла подремать под стук колес. Но отдохнувшей себя не чувствовала.

Я приехала домой утром. Мама ушла на работу, как обычно. Наконец, никого не было рядом. Я думала, что поплачу, как следует. Но глаза оставались сухими. Только пустота. Я снова одна. Как обычно. Наверно, так и должно быть.

Глава 21. Чудеса

Я поплакала в прихожей, когда сняла куртку Олега. Потом все же прошла в квартиру и поплакала на кухне, пока делала чай и ставила воду на макароны к ужину. Еда в рот не полезла, но я решила отмокнуть в ванне. Хоть какой-то кайф. За полгода я принимала ванну пару раз. В общаге ее, конечно, не было. У Лены в гостях я не могла чувствовать себя настолько, как дома. У Олега мы чаще выбирали душ.

Конечно, я снова расплакалась, вспомнив его.

Пока я валялась в ванне и отмокала на год вперед, пришла мама. К тому моменту я немного успокоилась, хотя глаза все еще были красными и опухшими. Придется врать про усталость.

Но в первую очередь мама заметила не мои глаза, а тату. Я вышла из ванной в полотенце, натянула улыбку на губы и приготовилась обняться. Мама взяла меня за плечи, но не спешила что-то сказать. С ее лица сползла улыбка, глаза потухли.

– Маша, это что такое?

Она смотрела на мою грудь.

Черт.

Я ведь собиралась ей сказать про тату, но так и не выбрала момент. Трусила, конечно.

Большая ошибка. По телефону было бы проще, чем вот так.

– Привет, мам. Я тоже скучала, – проговорила я.– Это тату. Я решила закрыть шрамы. Они, знаешь ли, мешали мне жить.

Мама некоторое время продолжала держать меня за плечи. В ее глазах мелькали эмоции. Она старалась взять себя в руки, и ей это удалось.

– Надеюсь, тебе это помогло, – сказала она наконец суховато и плохо скрывая раздражение.

– Помогло, – проговорила я.

Хотелось сказать намного больше. И про Антона, и про Олега, про Алену, про мои новые вещи и ощущение себя. Но пока я не спешила. У нас много времени впереди. Мне кажется, маме не очень хочется знать обо мне все подробности. Особенно те самые горячие и грязные, которые принадлежат только мне.

– Ладно, – смиренно выдохнула мама. – Я скучала, Машка.

Она обняла меня наконец.

– Могла предупредить. Что еще у тебя нового?

Эм…

Про пирсинг точно лучше молчать.

– Я вся новая, мам, – ответила я туманно. – Даже не знаю, с чего начать.

– Пойдем пить чай. Я купила профитроли. Ты их обожаешь.

– Обожаю. Только оденусь.

Вечер прошел тепло и спокойно. Как-то само собой решилось не рассказывать маме про Олега. Она поняла про тату, которые, к слову, считала ужасным ужасом. Но свое разбитое сердце я не готова была ей открывать.

Тема любви и мужчин в нашей маленькой семье была болезненной.

Дни дома тянулись медленно и утомительно. Я так привыкла куда-то ехать, бежать, постоянно читать, конспектировать. Я разучилась смотреть телек или залипать в телефоне. Ну а в бездействии на меня снова накатывала боль и тоска. Поэтому я одевалась и шла гулять. Меня всегда успокаивала Волга. На набережной зимой было, конечно, холодно, но меня это не пугало. Я подставляла лицо ветру и продолжала идти вдоль реки.

Эти прогулки дарили мне насморк вместо спокойствия. Отличный знак, что пора прекращать страдать. Праздники на носу. Я взялась за дела дома. Выдраила квартиру до блеска, достала елку и украшения, чтобы навести праздничную красоту. Настроение немного поднялось.

На следующий день меня позвали гулять подружки, которые тоже приехали на праздники. Мне вроде бы было хорошо. Девочки уговорили меня потусоваться в новогоднюю ночь в местном клубе. Я обещала приехать после двенадцати.