Чернобыльская молитва. Хроника будущего

У нас, беларусов, нет Толстого. Нет Пушкина. А есть Янка Купала… Якуб Колос… Они писали о земле… Мы люди земли, а не неба. Наша монокультура – картошка, мы её копаем, садим и все время в землю глядим. Долу! В низ! А если вскинет человек голову, то не выше аистиного гнёзда. Ему это уже и высоко, это и есть для него небо. А небо, которое зовётся космосом, у нас нет, в нашем сознании оно отсутствует. Тогда мы берём что-то у русской литературы… У польской… Так норвежцам нужен был Григ, а евреям Шолом-Алейхем, как центр кристаллизации, вокруг чего они смогли объединиться и осознать себя. А у нас это – Чернобыль… Что-то лепит он из нас… Творит… Теперь мы стали народом… Чернобыльским народом. А не дорогой – из России в Европу или из Европы в Россию. Только теперь…

Искусство – это воспоминание… Воспоминание о том, что мы были… Я боюсь… Я боюсь одного, что страх заменяет в нашей жизни место любви…"

Лилия Михайловна Кузменкова,

преподаватель Могилевского

культпросветучилища, режиссёр

Монолог о вечном и проклятом:

что делать и кто виноват?

"Я – человек своего времени, я – убеждённый коммунист…

Нам не дают слова… Модно…Нынче модно ругать коммунистов… Теперь мы – враги народа, все – преступники. Сейчас отвечаем за все, даже за законы физики. Я был тогда первым секретарём райкома партии. В газетах пишут… Это они, мол, коммунисты, виноваты – строили плохие, дешёвые атомные станции, а человеческие жизни не считали. О человеке не думали, он для них – песок, навоз истории. Ату их! Ату! Проклятые вопросы: что делать и кто виноват? Вечные. Неизменные в нашей истории. Все в нетерпении, в жажде мщения и крови. Ату их! Ату! Ждут отрубленных голов… Хлеба и зрелищ…

Другие молчат, а я скажу… Вы пишете… Ну, не конкретно вы, а в газетах пишут – коммунисты обманывали народ, скрывали от него правду. Но мы должны были… Телеграммы из цека, из обкома партии… Перед нами поставили задачу: не допустить паники. А паника, действительно, страшная вещь. Только во время войны так следили за сводками с фронта, как тогда за сообщениями из Чернобыля. Страх и слухи. Люди были убиты не радиацией, а событием. Мы должны были… Наш долг… Нельзя сказать, что сразу все скрывали, поначалу никто не понимал масштабов происходящего. Руководствовались высшими политическими соображениями. Но если отбросить эмоции, политику отбросить… Надо признать, что никто не верил в то, что случилось. Учёные и те не могли поверить! Ни одного похожего примера… Не только у нас, но и во всем мире… Учёные на месте, на самой станции изучали обстановку, и тут же принимали решения. Я недавно смотрел передачу «Момент истины» с Александром Яковлевым, член Политбюро, главный идеолог партии в те времена. Рядом с Горбачёвым… Что он вспоминает? Они там, наверху, тоже не представляли всей картины… На заседании Политбюро кто-то из генералов объяснял: «А что радиация? На полигоне… После атомного взрыва… Вечером выпили по бутылке красного вина. И нам ничего». Говорили о Чернобыле, как об аварии, обыкновенной аварии…