Черное Копье

Однако повернули они не на север; Капитан повел дружину на восток, к недалекому Хоару; по словам проводников, берега его здесь были безлесны, поэтому лошадей нагрузили сверх всякой меры еще и бревнами. Отряд двигался медленно, словно ощупью отыскивая дорогу; и им повезло. Сделав ложное движение к западу, Отон ночью внезапно повернул на восток, тщательно заметая следы; почти восемь лиг отряд прошел по руслу ручья, а потом рассыпался на десятки, стараясь не оставлять слишком заметных следов.

– Совсем они нас, конечно, не потеряют, – заметил как-то Отон, – но хотя бы на несколько дней оторваться!

И, похоже, это ему удалось. Минула неделя – а погони не было; правда, не возвращался и дозор, специально отряженный следить за главными силами преследователей.

Этот марш к Хоару был всем маршам марш. Отон гнал дружину так, как не гнал никогда; слабых привязывали к седлам. Ни ночевок, ни привалов – лишь короткие передышки, когда начинали спотыкаться кони.

– Лезем прямо на наковальню… – заметил Малыш, когда утром восьмого дня безумной гонки их взорам открылся наконец сереющий в рассветных туманах широкий Хоар.

Скалистые берега были голы. Не тратя времени на долгую разведку, Отон приказал немедленно переправляться на подручных средствах; главное, говорил он, чтобы были целы кони.

Переправа дорого далась отряду – половина припасов утонула, на дно отправилось и несколько особенно глупых троллей; сам хоббит, цепляясь одной рукой за бревно, другой старался как можно выше поднять над головой мешок, где лежала тщательно оберегаемая Красная Книга.

С изрядными потерями они в конце концов переправились; Отон болезненно морщился, глядя на истоптанный берег, но тут уж ничего поделать было нельзя.

Не дав даже как следует обсушиться, Отон повел отряд дальше, все время торопя и подгоняя отстающих.

– Ну лезем очертя голову, – глубокомысленно заметил Малыш. – Теперь, если накроют, уже в лесах не отсидишься. Провиант через Хоар так просто не переправишь.

Отряд делал большой крюк, огибая Черный Замок с востока. Здесь вновь начинались леса, но уже прореженные нечастыми деревнями, полями и покосами.

– Кто здесь живет? – спросил как-то хоббит своего десятника.

– Откуда ж мне знать?.. Болтают, что здешние платят дань какому-то подземному чудищу-всезнайке, а оно ими как-то правит… темное дело, не знаю я толком.

«Неужто владения Орлангура?» – удивился про себя хоббит, но случая выяснить это ему не представилось.

Дружина шла осторожно, далеко обходя любое человеческое жилье.

Однако минула неделя – и дикие леса вновь надвинулись, поглотив горстку дружинников. Погони не было, все шло как по маслу. Отон даже расщедрился на несколько дней отдыха для своих измотавшихся воинов.

– Быть делу, – кратко обронил как-то вечером хоббит, садясь к костру с друзьями.

Весь день его мучило все усиливающееся ощущение опасности, тем более муторное и труднопереносимое, что опасность эта исходила от тех, кто сражался на стороне Фолко, из стана противников Олмера. Как мог, он объяснил это гномам, и те встревожились.

– Может, пока не поздно, предупредить Отона? – предложил Торин. – Что-то не хочется мне вторично попасть под копье!

– Не знаю, – с трудом выговорил хоббит. – Мне уже опротивело сражаться против своих. Похоже, Малыш, ты был прав, когда советовал нам сдаться.

– Ты сейчас просто вымотался, – помолчав, сказал Торин. – Поэтому и говоришь такое. Нет, сейчас все как раз застыло – что еще перевесит…

– А! Будь что будет! – с какой-то усталой отрешенностью махнул рукой Фолко. – Давайте спать. Кто знает, удастся ли нам когда-нибудь еще выспаться?

– Не нагоняй тоску, – поморщился Торин. – Лучше иди к Отону – клянусь Дьюрином, толку больше будет.

И Фолко пошел, понуждаемый друзьями; Отон выслушал его сбивчивые речи молча, не сказал в ответ ни слова, лишь приказал тотчас объявить тревогу и срочно поднимать отряд.

Погоня обнаружила себя через два дня. На сей раз их преследовали не эльфы и не гномы, а только люди – но они оказались не менее упорны, чем их предшественники на том берегу. Зеленеющие весенние леса затрудняли им погоню – однако следа они не теряли и, хотя не могли пока нагнать дружину Отона, не отставали больше, чем на два дневных перехода.

– Эта погоня будет последней, – вздохнул хоббит, которого не покидало мрачное расположение духа.

Похоже, с ним были согласны и остальные дружинники. Как-то разом пресеклись разговоры, все ходили насупленные и озабоченные. Дорога на север пока что была открыта, но там внутренний пояс охраны Дома Высокого, наверняка куда более плотный, чем внешний, о который разбились все их зимние попытки… Было от чего призадуматься.

Развязка наступила, когда уже стоял июнь, теплый и солнечный, навевающий совсем не воинственные мысли; их настигли, и уходить было уже некуда… Сначала примчались на взмыленных конях дозорные – передовые, боковые, задние; у каждого была одна и та же весть: «Наступают!»