Черное Копье

– Что ты несешь! – воскликнул Торин, недоуменно глядя на друга. – С каких это пор новое знание обрело способность уменьшать твою свободу?!

– Очень просто! – впился разгоряченным взглядом в Торина Маленький Гном. – Мы влезли в игру, откуда нет выхода, мы не знаем, где он, но верим, что кто-то способен указать нам его, и оттого, разинув рты, внимаем всем, кто говорит нам, как должно поступать в этой игре, чтобы не сгинуть совсем. Но каждый, кто говорит нам так, сужает и сужает круг доступного нам, нашему собственному пониманию, в пределах чего мы можем выбирать сами!

Малыш вскочил на ноги, сжав кулаки. Фолко слушал Маленького Гнома со всевозрастающим удивлением. Никогда не случалось, чтобы Малыш говорил с такими страстью и красноречием.

– Мы, тангары, – продолжал Малыш, – самые свободные существа этого Мира. – Глаза Маленького Гнома горели, на скулах в такт произносимым словам ритмично вспухали желваки. – И мне странно, Торин, что именно ты не понимаешь того, что все эти годы мы только и делали, что слепо брели незнамо куда по указке всякоразных Сил, считающих себя почему-то вправе распоряжаться нашими судьбами! Я вообще терпеть не могу, когда мне кто-то что-то приказывает! И хорошо же оказалось наше дело, если в конце концов нас наши же братья, Черные Гномы… принудили… сами знаете, к чему. – Он с бешенством рванул обхвативший левое запястье серый браслет-убийцу. – Ненавижу, когда мне затыкают рот! – продолжал бушевать он. – Наговорили одни, теперь наговорил бы Дракон… Не желаю! Я мастер, свободный тангар, а не тряпичная кукла всех этих магов и змеев! И по правде говоря, я уже готов… на многое, чтобы кто-нибудь освободил меня от этой штуки! – Он снова потряс браслетом. – Ты уверен, что те, кто надел его на меня, сдержат слово? Что им не придет в голову избавиться от нас – ну хотя бы через минуту? И еще. – Он перевел дух, но никто не воспользовался паузой, чтобы возразить ему. – Ты думаешь, что я заорал от боли, когда Олмер попробовал снять с меня браслет? Ты действительно поверил, что я, бывалый кузнец, так позорно визжал бы, уподобляясь свинье под ножом, из-за какого-то пустячного ожога? Как бы не так! – Малыш подскочил вплотную к Торину, его ноздри вздрагивали. – Я заорал тогда, когда понял, что он сейчас его с меня снимет! Что он может это сделать! И я до полусмерти испугался этого… – продолжил он чуть тише после предыдущего выкрика. – Я испугался! Мне показалось, что он снимет его и тогда я превращусь в его марионетку… – закончил он совсем тихо. – И тогда я закричал… и обманул, похоже, даже его. А теперь вот жалею. – Голос Малыша упал до чуть слышного шепота. – Теперь мне думается, что это было бы лучше, чем жить вот так, с дремлющей ядовитой змеей на запястье.

Наступила тишина. Малыш молчал, тяжело дыша и глядя в землю. Ошарашенно молчали, не зная, что и сказать, Фолко и Торин. Молчал, точно в ожидании, и сам лес, ветви будто в оцепенении замерли над их головами.

– Теперь вы поняли? – поднял глаза на друзей Малыш. – Мне стало не по душе то, что мы делаем. Мы куклы! Нами вертят, как хотят, а мы сами только и можем, что метаться от одного Сильного к другому! Тьфу, позор! Нам указывают, на кого бросаться, точно мы гончие псы! И мы кидаемся… Мы долго гонялись за Олмером, а теперь я вижу, что он – ничуть не хуже и не лучше тех же Черных Гномов, которые нацепили нам на руки эти проклятые цацки! Нет, все эти Сильные – они не отличаются друг от друга и врут напропалую, а мы слушаем, разинув рты, и верим, и лезем на рожон, и дохнем, одному Дьюрину ведомо за что!

Он махнул рукой. Фолко и Торин переглянулись, и гном уже раскрыл было рот, но Малыш заговорил снова.

– И сейчас я уже точно знаю, что мы влезли не в свое дело, – продолжал Маленький Гном. – Вот ты, хоббит, ты начал это дело, имея за плечами славные дела твоих предков. Ты решил своею волей положить предел тому, что считаешь Злом. Однако вспомни, ведь все, что смог Фродо, – это донести и уничтожить Символ темной силы, доверенный ему другими, получив его из чужих рук! Вряд ли тебе суждено замахнуться на большее, прости за прямоту.

Всем нам не следовало замахиваться на непосильное, помяните мои слова, – мрачно окончил он и замолчал окончательно.

Торин собрался было возражать, но Фолко дернул его за рукав.

– Ты во многом прав. Малыш, – медленно сказал хоббит. – Жаль только, что ты не сказал нам этого раньше. И что же ты теперь намерен делать?

Спорить с тобой я не стану – у каждого своя вера, и бессмысленно обсуждать, которая из них лучше. Гораздо важнее другое – что ты теперь намерен делать? Куда пойдешь? Мы долго были друзьями, мы рубились плечом к плечу, и нам не все равно, куда ты теперь пойдешь. Я ведь так понимаю, ты хочешь уйти?

Наступило тяжелое молчание. Торин сопел, кривя губы и сжимая кулаки.

Малыш же совсем опустил голову.