Черное копье

Гладкие, подобные ножам, наконечники копий не застревали в поражённых телах; воины марки выдергивали пики и вонзали их вновь. Ангмарские копейщики и сами умели наваливаться в плотном строю, и копьём умели владеть на славу – но сегодня их теснимый полк не выдержал. Его рассекли надвое, и роханцы погнали перед собой меньшую часть, безжалостно истребляя бегущих ударами копий. Путь к ущелью был открыт.

Растрёпанный, уменьшившийся в числе ангмарский отряд не сразу пришёл в себя; пользуясь этим, роханцы торопливо подхватывали на сёдла своих раненых – или даже убитых, кто ж разберёт в спешке, но, пока не знаешь наверняка, есть надежда, что бессильно рухнувший на землю друг жив, – вот и старались всадники, спасая своих, презрев опасность арбалетных стрел; многие воины марки лишились коней, но оставшиеся в сёдлах прикрывали их. Спешенных оказалось много, почти треть отряда; спасая хозяев, многие роханские скакуны приняли смерть грудью, собой закрыв наездников.

Сбившись в плотный строй, бежали пешие; по бокам, грозя луками оправившимся ангмарцам, скакали верховые. Что-то кричали сотники, подбадривая своих.

И тут наперерез отступающим роханцам выкатились истерлингские панцирники, и Фолко мог только поразиться: насколько хорошо умеет Вождь создавать у противника ложное представление о своих силах! В нужный момент в нужном месте всегда оказывается больше воинов Олмера, чем на то рассчитывали его неприятели.

Истерлинги поспешно выстраивали стену щитов. Их отряд был невелик – едва три сотни пеших, и хоббит невольно отдал должное их храбрости – даже понесших потери роханцев всё равно было больше. Истерлинги явно рассчитывали на ангмарцев – но сколько их сложит головы, прежде чем те подоспеют?

Воинам марки было некуда отворачивать, и не таковы были они, чтобы малодушно искать спасение в одиночку или сдаться на милость победителя. Предводитель истерлингов, вышедший вперёд, не произнёс и половины заготовленной фразы о напрасном кровопролитии, как роханские лучники спустили тетивы. И хоббит здесь не отставал от других.

Пехота истерлингов могла встретить конницу, подобно хирду, сплошной стеной щитов и частоколом копий, но доспехи их оказались неважными, первые ряды валились, битые в лицо, и полк рассыпался. Роханцы прошли над телами, на ходу рубя не успевших отбежать в сторону. Дорога была открыта – только скачи…

Первые хазги вылетали на простор и, чтобы наверняка стрелять, ещё издали осаживали коней, заставляя их опускаться на колени, упирались ногами в землю. На зазубренных наконечниках сидела смерть; стрелы уходили в податливые тела по самое оперение, словно и не встречая на своём пути никаких доспехов. Смерть протянула костлявую лапу за щедрым подаянием. Великая нищенка, она никогда ничего не берёт сама – даятелей достаточно, и никто в Степи ещё не научился добиваться своего, не уплатив ей щедро…

Слишком далеко ещё было до спасительного ущелья; слишком быстро таяли ряды роханцев; сзади начали хлопать арбалеты оправившихся ангмарцев, и Эофар с Эоденом сделали опять же единственно возможное – повернули отряд, спасая его от полного истребления, к узкому ущельицу, с обильной россыпью громадных валунов, перегородившей вход. Уйти из-под хазгских стрел! А там видно будет.

Потеряв почти семь десятков воинов, отряд укрылся за серыми телами камней. С боков ложбину сдавили крутые скалы – не вскарабкаешься, а если, связав из чего ни есть верёвки, всё-таки влезешь – те же хазги тебя и пристрелят снизу.

Оказавшись на время в безопасности, воины марки угрюмо смотрели, как спокойно и не торопясь разворачиваются для атаки вражеские отряды. Ангмарцы спешивались, выстраивали боевой порядок истерлинги, с боков становились хазги.

– А вот теперь, похоже, отступать и впрямь некуда, – пробормотал Малыш, обнажая клинки.

Сотники приказали готовиться к подъёму. Нашлись верёвки. Маленький Гном с присущей ему ловкостью забросил наверх железный якорь-кошку. Один из роханцев ловко полез вверх…

В воздухе мелькнула первая хазгская стрела. Пробитое насквозь тело сорвалось и тяжело ударилось о землю.

– Ну, – вспухли желваки на скулах Эолена, – пора умирать, братья!

Воины молча выстроились у устья ущелья. Приготовили луки, достали последние стрелы. Гномы решительно полезли в первые ряды – биться на просторе. Хоббит пошёл с ними.

Он думал, что должны появиться какие-то высокие мысли, однако их не было, пришло лишь острое, горячее чувство – он собой закроет соратников от хазгских стрел, мифрил им не по зубам; и, даже погибнув, его тело всё равно останется защитой другим… Не стало страха, пришло удивительное окрыление – ну выходите же!

Враги приближались неспешно – куда им торопиться… Роханцам деваться было некуда. Хлестнули первые стрелы хазгов; фаланга истерлингов качнулась и мерным шагом пошла вперёд.

Однако камни неплохо укрывали воинов марки, а Торина, Фолко и Малыша ещё лучше защищал мифрил.