Черное копье

Истерлингов встретили не менее плотные ряды щитов и разящие копья. Впереди всех рубились гномы, и Фолко видел, как Торин богатырским ударом расколол щит, подставленный под его топор; истерлинг отшатнулся, и хоббит тотчас, ловя удобный момент, пустил стрелу. Это не поединок, это битва…

Истерлинги накатились и откатились, оставив почти четыре десятка тел. Роханцы, стоя за грудами камней, отдавали одного за пятерых.

Солнце вскарабкалось в зенит; здесь, в ущелье, лежали зябкие зимние тени. Воины марки застыли в молчаливо-спокойном строю, готовые умереть; они не надеялись на победу, они хотели лишь захватить с собой побольше врагов, мстя за погибший Рохан.

Жуткое зрелище – приготовившиеся умирать бойцы, знающие, что не осталось никакой надежды. Не было ни страха, ни колебаний – одно твердокаменное упорство. И об этом упорстве прекрасно знали враги. Их воины хотели не только победить, но и сохранить жизни.

После неудачной атаки наступило затишье. Затем судьбу попытали ангмарцы. Чёрноплащные арбалетчики, крепкие духом и сильные телом, преодолели разделявшие их с роханцами сажени скорым бегом; хазги не жалели стрел, ни одна голова не могла появиться между камней; лишь трое или четверо лучников, включая хоббита, исхитрялись метать свои стрелы навстречу наступающим.

На подходе ожили ангмарские арбалеты; но сколько стрел ни трать, дело решают мечи. Клинки ангмарцев попусту скользили по броне неутомимых гномов; с рычанием крутил вокруг себя двуручный меч Атлис; строй роханцев не поколебался. Ангмарцы откатились точно так же, как истерлинги.

Затем против засевших в ущелье, точно улитка в раковине, роханцев выдвинули хазгов. Воины народа великих лучников не торопились, но вскоре все воины марки уже стояли или лежали за укрытиями – и всё-таки нет-нет, но стрела хазга и находила цель. Доставалось и лошадям.

«Почему он не подтянет арбалетчиков?» – подумал хоббит о неведомом ему предводителе врагов.

– Сотник! Зачем нам ждать конца здесь? – крикнул кто-то из воинов. – Выйдем в поле, по крайней мере умрём не как барсуки в норе!

– Верно! – поддержали его несколько голосов. – Пленных этих прикончим, и надо атаковать!

О четвёрке пленников в суматохе и впрямь позабыли – теперь было уже неважно, что они разведали и куда пробирались. Эофар, не ответив ни слова на выкрики отчаявшихся, с мечом наголо шагнул к пленникам.

С поля раздался звук рогов. Атака? Нет! Из рядов вражеского войска вышли несколько человек, один из них вновь поднёс рог к губам.

– Это вызов на переговоры, или я ничего не понимаю, – хрипло выговорил Торин, укрывшись за камнем и утирая пот со лба.

– Будут предлагать сдаться, – жёстко усмехнулся Эолен.

– Всё равно, отчего бы не передохнуть? – возразил Эофар. – Пусть говорят.

Трое приближались к ущелью, осторожно обходя многочисленные мёртвые тела. Один нёс знамя Олмера, другой – большой рог; высокие, рослые бойцы, скорее всего из числа уроженцев Дэйла или Приозёрного королевства. А вот третий, тот, что шёл в середине…

– Вот так встреча! Да это же сам Санделло! – хлопнул себя по коленям Торин.

Горбун шёл, запахнувшись в тёмно-коричневый плащ, оттопыренный сбоку мечом; под капюшоном угадывался шлем, на ногах – поножи.

– Что это его сюда понесло? – удивился Малыш. – Его ж дело – Олмера стеречь, так ведь, Фолко?

Горбун остановился, обвёл взглядом сгрудившихся перед ним роханцев. Он не подал вида, что узнал Фолко, Торина и Малыша. И, когда он заговорил, голос его был, как всегда, сух, холоден и бесстрастен:

– Мужи Рохана! Вы доблестные воины, то ведомо всем. Поэтому я не буду предлагать унизительной и нестерпимой для вас сдачи. Я предлагаю вам сделку. Ваша свобода и жизнь – за жизни четверых захваченных вами пленников. Я знаю: они у вас и живы – ведь вы благородны, вы никогда не убиваете безоружных. Я знаю, куда вы рвётесь – к тайному ходу Мории. Не делайте этого. Даже если вы и пробьётесь к дверям, то не ступите дальше и шага. Уже несколько дней там плещется Синий Туман! Вы трое, – Санделло впервые указал на Торина, Фолко и Малыша, – вы знаете, что это такое. Можете пойти и взглянуть сами, мы пропустим вас, я же останусь здесь.

Предложение горбуна было выслушано в гробовом молчании. От него ожидали переговоров, более или менее унизительных условий, а он предлагает что-то совершенно невероятное!

Первым заговорил Эоден:

– Ты хочешь, чтобы мы отпустили пленников? И взамен ты дашь нам уйти? Но что ж это за пленники, почему они так важны? И не прогадаем ли мы, оставив их в живых? Может, для дела марки лучше будет полечь нам, но и их прихватить с собой? Они, – Эоден повёл рукой, указывая на готовый к бою строй, – могут и не согласиться.

Голос горбуна едва заметно дрогнул.

– Что вам в бессмысленном убийстве? Мстить за своё королевство вы можете и дальше. Я выпускаю вас с оружием. Подумайте!

– А что будет нам порукой за твои слова? – прищурился Эофар.

– Я сам, – просто ответил Санделло. – Я пойду с вами, безоружный и сняв доспехи. Вы сможете убить меня, как только в вас полетит первая стрела.