Чёрное на чёрном

Когда я пробуравила его взглядом, чувствуя, как пальцы на коленях сжимаются в кулаки, он снова ткнул вилкой в мою сторону — ещё один его жест, который я помнила с Бангкока.

— Слушайте Кико, док, — посоветовал он. — Мы со всех ног кинемся на помощь, если у Блэка действительно проблемы. Но вам понадобятся доказательства, если вы хотите, чтобы мы пошли против приказа Блэка. А если вы говорите, что ваш маленький розовый мизинчик подсказывает вам, что ему пушку ко лбу приставили? После того, как он сказал нам оставить его в покое? Что ж, дерьмо. Чего вы от меня хотите в такой ситуации?

Я не вздрогнула, но наградила его таким же тяжёлым взглядом.

— Я хочу, чтобы вы слушали меня, когда я говорю, что разговаривала с ним… и что он признался в том, что работает на Счастливчика. Я хочу, чтобы вы слушали меня, когда я говорю, что что-то не так, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Но с таким же успехом я могла разговаривать со своими ньокки.

— Помните приказы, док? — спросил Декс, как будто я и не говорила ничего. — Систему подчинения? Помните, каково это? Он вам не только бойфренд…

Я застыла, но он не остановился ни на секунду.

— … Он, бл*дь, наш босс. Черт, он ваш босс, док. Вы должны действовать соответствующе… и думать головой. А не тем, чем, черт подери, вы думаете сейчас…

Он махнул вилкой в общем направлении моего туловища.

В моей груди вспыхнул огонь, заставляя ещё сильнее стиснуть зубы.

Кико сверлила его взглядом, глазами приказывая заткнуться, но Декс смотрел только на меня, опять тыча мне вилкой в лицо.

— Вы говорите со своим мужчиной, у вас проблемы с тем, что он делает, — сказал Декс. — Не втягивайте нас в это. Если у вас нет ничего, с чем мы могли бы работать, мы не станем вмешиваться в… — он смерил меня неопределённым жестом. — В то, что там, черт подери, у вас происходит.

Я крепче прикусила язык.

В этот раз я промолчала, потому что не доверяла тому, что могу сказать.

Я прекрасно понимала, на что он намекает.

Мне не нужны были экстрасенсорные способности, чтобы разглядеть какие-то аспекты смысла. Он думал, будто я пытаюсь втянуть его в какую-то личную ситуацию. Он думал, что Блэк от меня отмахнулся… что он не устоял перед своими блудливыми потребностями и потерял интерес ко мне… и что я утешаю себя иллюзиями, будто это происходит из-за какой-то опасности.

Декс в своей манере говорил мне очухаться и разглядеть ублюдка, который мне изменял.

Конечно, эта мысль уже приходила мне на ум.

Но это было месяцы назад.

Когда Блэк только уехал, я прошла через все эти сомнения.

Я снова и снова прокручивала в голове, почему он мне не сказал, куда он едет и зачем. Я мучительно страдала из-за того, что сделала с ним в ночь перед отъездом, и не соврал ли он мне, говоря, что не возражал против этого. Я задавалась вопросом, почему он все ещё не доверял мне в достаточной мере, чтобы открыться, почему он был таким отстранённым в те последние минуты перед уходом из квартиры на Калифорния Стрит.

Я прошла через весь процесс ощущения заброшенности, ощущения, будто он издевался надо мной, ощущения, будто мне врали и, вероятно, мне изменяли. Я уже справилась со злостью на то, что он как обычно исчез и ни черта мне не сказал.

И да, я злилась на него.

Поначалу я действительно злилась на него. Так злилась, что не отвечала на его звонки неделями после его отъезда. Так злилась, что однажды ночью поцеловала Ника в какой-то ошибочной попытке отомстить Блэку.

Вообще-то, это был не просто поцелуй.

Я могла бы переспать с Ником, будь я чуточку более пьяной.

Отчасти причина крылась в том, что Блэка не было рядом, пока я все ещё не чувствовала себя в безопасности после сделанного Солоником. Отчасти — в том, что его не было рядом, когда я чувствовала в себе перемены… с каждым днём все сильнее… и я не знала, насколько мне стоит беспокоиться из-за этих перемен. Отчасти — потому что Блэк все ещё ни черта не рассказал мне о том, кто я и что я такое. Отчасти — потому что я скучала по нему и хотела, чтобы он пожалел о своём отъезде.

Но я прошла через все эти стадии, и я справилась с этим.

Примерно в Рождество мы снова начали разговаривать.

Коснувшись подвески коренных индейцев, которую я носила на шее — рождественский подарок от Блэка — я прикусила губу, пока не ощутила кровь. Это не в моей голове. Это не мои иллюзии и не моя паранойя. И это не просто боязнь отношений со стороны Блэка.

Я больше не верила, что Блэк уехал потому, что не хотел быть со мной.

По правде говоря, вопреки всем моим страхам, я не уверена, что когда-либо верила в это.

Декс намекал, что я слишком оторвана от реальности, чтобы видеть разницу между отвержением Блэка и беспокойством о нем, которое приводило меня в ярость. И тот факт, что я видела некоторое сочувствие Декса в свой адрес, вовсе не помогал. Он думал, что оказывает мне услугу. Выдаёт горькую правду вместо потакания моим фантазиям о Блэке и том, где он может быть, с кем он может быть.

Суть в том, что я знала — я не получу от них никакой помощи.

Я не получу никакой помощи от них обоих.

Как и в Бангкоке, я была сама по себе.