Черноморский набат

Историк А. Петрушевский пишет: «Потемкин обращал большое внимание на обучение своей армии и на увеличение числа легкой кавалерии, особенно же казацких полков. Он набирал в казаки и мещан, и ямщиков, и бродяг, и всякого рода людей, стараясь создать пограничные казачьи поселения. Заботливость Потемкина о войсках была изумительная, она касалась всех сторон солдатского быта; на этом предмете он как будто желал наверстать недостаток боевых способностей. Он деятельно поддерживал переписку с Суворовым, относясь к нему с полною благосклонностью и доверием; сообщал политические новости, посылал образцы изменяемого вооружения и снаряжения, поздравлял с праздниками. Однажды он послал ему свою шинель, прося носить ее вместо шлафрока. Видно, что между ними существовали очень хорошие отношения. Он, между прочим, подчиняет Суворову гребные суда, командование коими поручил принцу Нассау-Зигену».

В продолжение нескольких месяцев Потемкин занимался сборами войска и заготовлением припасов, необходимых для осады Очакова. Кажущаяся медлительность фаворита выводила Екатерину Вторую из себя. О взятии Очакова она мечтала уже осенью прошлого года, но минули месяцы, а Очаков все еще оставался турецким. Из перлюстрации письма от принца Нассау-Зигена французскому послу Сегюру императрица узнала, что по планам принца можно было взять Очаков в апреле, так как гарнизон тогда не превосходил четырех тысяч. Однако при недостатке во всем необходимом в армии Потемкин не мог предпринять ничего решительного.

Внезапная война, начатая летом Швецией, заставляла Екатерину сожалеть об отсутствии Потемкина. Переписываясь с ним обо всех подробностях разрыва с Густавом Третьим, она, обсуждая вопрос, отправить ли Грейга с флотом в Средиземное море или нет, заметила в письме: «Есть ли б ты был здесь, я б решилась в пять минут, что делать, переговоря с тобою».

Нападение шведов, имевших первоклассный флот, поставило крест на Средиземноморской экспедиции. Корабли, предназначавшиеся для похода к Дарданеллам, нужны были теперь на Балтике. Отныне вся тяжесть борьбы с турецким флотом ложилась на маленькие черноморские эскадры Лиманскую да Севастопольскую.

Петербург теперь не мог помочь Потемкину ничем: ни солдатами, ни вооружением. Даже на робкую просьбу Потемкина отправить к нему две тысячи хороших матросов, императрица ответила: «О том теперь и думать нельзя, чтоб единого матроса тронуть; нельзя ли тебе пленных греков употребить? А как здесь пооглядимся, тогда, что можно будет, того пришлем».

Сама же Екатерина без устали напоминала фавориту, чтобы Потемкин занялся главною задачею – осадою Очакова. «Дай Боже услышать скорее о взятии Очакова», – писала она князю 18 июня, т. е. за полгода до занятия этой крепости. По получении известия о первом морском сражении она писала Потемкину о раздаче разным лицам наград: «А тебе скажу, что ты – друг мой любезный и что я тебя много, много и очень много люблю и качества твои чту и надеюсь от тебя видеть величайшие услуги. Будь лишь здоров и благополучен». В письме после второй победы сказано: «Тебя, моего друга, благодарю за твои труды и попечение… даруй тебе Боже Очаков взять без потери всякой».

К началу июня авангард Екатеринославской армии подошел к Очакову. Сам Потемкин явился у Очакова в последних числах июня месяца, но войско собиралось так медленно, что осадные работы начались не раньше 31 июля. Расстояние в двести верст потребовало пятинедельного похода. Де Линь иронически острил, что главнокомандующего задерживала вкусная рыба.

Укрепления Очаковской твердыни имели вид неправильного четырехугольника, состоявшего с сухого пути из низких бастионов с сухим рвом и гласисом, а с моря – из простой каменной стены. С сухого пути тянулись, кроме того, построенные несколько позднее 10 передовых люнетов, с моря же усиливал оборону мощный форт Гассан-паша. С начала войны турки успели хорошо укрепить Очаков и усилить гарнизон. Над укреплением стен и бастионов вот уже больше года неустанно трудился французский инженер де Лафит Клавье. К сожалению, у Потемкина как главнокомандующего не было определенного плана действий, да к тому еще он в это время часто прибалевал.

Рядом со своими палатками светлейший велел расположить любимых бугских егерей генерал-майора Голенищева-Кутузова.

Сразу же по прибытии к Очакову князь немедленно сделал рекогносцировку и приказал истребить остатки турецкой флотилии, стоявшей под крепостью, что и было исполнено, как мы уже знаем, 1 июля с полным успехом. В тот же день армия обложила крепость, расположившись от нее верстах в пяти, дугою, причем правый фланг примыкал к Черному морю, а левый – к Очаковскому лиману. Правым крылом командовал генерал Меллер, центром – князь Репнин, левым крылом Суворов, призванный сюда из-под Кинбурна со своим любимым Фанагорийским полком. Началось и активное строительство осадных батарей.