Черноморский набат

А вот как описал сражение сам Ушаков в рапорте Войновичу: «Сего июля 3 дня во время генеральной нашего с неприятельским флотом баталии, в виду вашего превосходительства происходило какое, передовой вверенной мне эскадрой употреблено старание и искусство в воспрепятствовании капитан-паше с передовыми с ним кораблями обойтить и окружить с ветра оную эскадру на другую сторону. Также соизволили видеть неустрашимое и храброе сражение вверенного мне корабля и двух передовых фрегатов “Берислава” и “Стрелы” с сильной передовой частью неприятельского флота. Корабль “Святой Павел” сделал отменную и весьма действительную помощь помянутым фрегатам, сбив с немалым повреждением капитан-пашинский корабль.

Тож особо один за другим сбил из своих мест сначала поставленных капитан-пашою против его трех кораблей, из коих один большой осьмидесятый, потом сбил же из места пришедшего в помощь им из передовых кораблей одного, причиня всем оным немалое повреждение, фрегат, спустившийся с ветра, один потопил напоследок. Имел сражение с подошедшими к нему на дистанцию из средины и задней части флота вице-адмиральским и контр-адмиральскими кораблями, которых также от себя храбро отразил и принудил уступить место. В числе поврежденных им кораблей у одного сбита фок-мачта, так что, наклонясь, едва оная на такелаже держится. У другого тож сбита форстеньга, которая на такелаже ж только сдержалась. Третий уповательно за великою течью в самой скорости подо всеми парусами ушел к стороне Аккермана, помянутые ж два фрегата “Берислав” и “Стрела” отразили от себя сначала из передовых одного корабля, а после оного долгое время имели весьма храброе и неустрашимое сражение с капитан-пашинским кораблем, который, как уже означено, с помощью корабля “Святого Павла” сбит с своего места с немалым повреждением. Фрегат “Кинбурн” также имел действительное и храброе сражение с проходящими от средины линиею мимо его кораблями и, как в поданном от командующего оным флота господина капитана второго ранга Кумани рапорте значит, бросанием от него брандскугелей проходящий мимо его вице-адмиральский корабль двоекратно загорался, но, видно, в скорости потушен. Во время же присшествия оной баталией на вверенном мне корабле “Святом Павле” весьма повреждена форстеньга и бегинь-рея, перебито несколько вант и прочего такелажа, во многих местах расстреляны паруса, в корпусе корабля пробоин сделано весьма мало, убитых нет, тяжело ранен матрос один, легкими ранами два Севастопольского пехотного полку, мушкетер один.

На фрегате “Бериславе” повреждены ядрами фок-мачта и грот-стеньга, простреляны во многих местах паруса, перебито несколько вант и много такелажа. В корпусе фрегата отменно большим каменным ядром пробило против форштевня борт и весьма разбита первая с носу под палубою бимса и духовая у крюйт-камеры труба и еще сделано малое число пробоин большими ж ядрами. Раненый матрос один. На фрегате “Стреле” весьма повреждена книпелем в топе бизань-мачта. Расстреляны во многих местах паруса и перебито немалое число такелажа, в корпусе фрегата сделано немалое число пушечных пробоин. Убитых и раненых нет. На фрегате “Кинбурне” простреляны малым числом паруса и немного перебито такелажа, в корпусе фрегата важных повреждений нет. Раненый Севастопольского пехотного полка мушкетер один”.

Противник на приличном расстоянии друг от друга медленно плыли к Крыму. 5 июля Войнович отправил шлюпкой письмо на корабль Ушакова: “Друг мой, Федор Федорович! Предвижу дурные нам обстоятельства. Сегодня ветр туркам благоприятствует, а у нас нет его, фрегаты упали под ветер. Если да приблизится он, то должно нам строить поскорее линию и приготовиться к бою. Если бы фрегаты не были так увалены под ветр, мы достигли бы гавань, но что делать, судьба наша такая, надобно делать все, что к лучшему. Дай мне свое мнение и обкуражь, как думаешь, дойдем ли до гавани. Прости, друг. Будь здоров, а я навсегда ваш слуга Войнович.

P.S. Пошли к фрегатам, чтоб поднимались к ветру, да сам не уходи далеко, о чем да сам знаешь”. Помета Ф.Ф. Ушакова: Получено идучи от Козлова в виду Севастополя и неприятельского флота”. Отношения командующего со своим младшим флагманом почти идеалистические, но, увы, это ненадолго.

Когда на горизонте показались синие вершины крымских гор, старый Гассан-паша, посчитав свою миссию исполненной, отвернул в море к Румелийским берегам и вскоре скрылся из вида. На большее здесь Эски-Гассану надеяться пока не приходилось, и он поспешил повернуть на Варну, чтобы там перевести дух и починиться.

Из рапорта Войновича Потемкину: “6 числа ветер западный; турецкий флот в прежнем положении, в пять часов утра пошел он под всеми парусами к югу и продолжал то же весь день; ветер был самый тихий, при захождении солнца находились от Херсонеса мыса в расстоянии верстах 18 к северу, турецкий флот отворотил и пошел в море.