Черные крылья Ктулху. Истории из вселенной Лавкрафта

Когда мы с мамой переехали сюда, она спала в одной комнате с тетей. Отец, как мне сказали, перебрался «на другой конец города». На самом-то деле это мы его бросили. Поскольку с отцом я общался только на детсадовском уровне, никто не счел нужным объяснять мне что бы то ни было про наше бегство и последующий развод. Что до матери, помню, как еще вчера она была здесь, в квартире, помогала бабушке с глажкой, а назавтра взяла и пропала. Ее исчезновение явилось для меня настоящим шоком, но, промучившись неизвестностью несколько дней, я решил просто подождать — ведь мама непременно вернется. Я спрашивал о ней каждый вечер и каждый вечер ощущал в бабушкином ответе подспудную неуверенность.

Тем летом однажды вечером к нам постучался мистер Уорклан. Дед впустил его; из своей комнаты я слышал их возбужденные голоса. Уорклан говорил негромко и встревоженно, но временами в страхе срывался почти на крик, а потом затихал до еле слышного шепота. Дед отвечал спокойно; затем я услышал что-то вроде: «…Все произошло так быстро»; и тут дверь моей комнаты плотно прикрыли, и успокаивающую полоску из коридора как отрезало. Я полежал в темноте несколько минут, прислушиваясь к приглушенному спору, — и сам не заметил, как заснул.

И снова мне приснились гигантские белые черви, роющие туннели к поверхности из глубины земли. Их толстые слепые членистые тела, непривычные к свету, пахли как вода в известняковой пещере. Мой скромный жизненный опыт никоим образом не подготовил меня к тому, что они существуют, и повторяющиеся кошмары с каждым разом становились все ярче и все ужаснее. Чтобы меня успокоить, дед рассказал мне про орсон-уэллсовскую радиотрансляцию «Войны миров» в 1938 году и как все поверили, что марсиане высадились в Нью-Джерси^{165}. «Странные идеи нас, может, и пугают, но иногда разумнее всего не придавать им значения».

Твари в моих снах ничуть не реальнее этих самых марсиан, внушал себе я; они в мою комнату не проберутся.

На следующей неделе бабушка, надев коричневое клетчатое пальто, отвела меня в пекарню «У Каролины» на Пятнадцатой авеню, где я загляделся на длинные стеклянные витрины со свежевыпеченными деньрожденческими тортами. Булочник частенько украшал их крохотными пластмассовыми фигурками ковбоев и индейцев. Ну да мы-то пришли за домашними рулетами с корицей и задерживаться не стали. По дороге домой мы миновали пожарную часть номер семь. Наш многоквартирный дом задним фасадом выходил в переулок прямо за ней; решетчатая металлическая аварийная лестница, верхняя площадка которой торчала у нас под кухонным окном, змеилась вниз, туда, где к кирпичной стене лепились мусорные ящики, точно громадные алюминиевые грибы. Пожарник по имени Джон частенько перебрасывался со мной в переулке теннисным мячиком. Я смотрел на него как на отца: он поощрял меня ловить мяч и бросать как можно точнее.

— Настоящий спортсмен растет, — говаривал Джон моей бабушке.

Подойдя к дому, я открывал высокую, в деревянной раме, стеклянную дверь подъезда. А бабушка доставала из сумочки ключик и проверяла почтовый ящик.

В тот день мы уже поднялись на второй этаж, когда из коридора выбежала миссис Шалт.

Она вцепилась в бабушкину руку — и не то чтобы очень деликатно.

— Мистер Уорклан из восьмой квартиры съезжает! — Обычно она выглядела моложе бабушки, но в тот момент лицо ее словно бы разом состарилось. С тем же успехом она могла объявить, что японцы напали на Перл-Харбор.

— О? — откликнулась бабушка, многозначительно покосившись на меня.

— Да… он… сообщил нам не далее как нынче утром. Я подумала, вам тоже стоит знать. — Миссис Шалт попятилась. — Беда, если кому-то вдруг захотелось уехать, — подчеркнуто произнесла она и зашагала по коридору назад.

На следующий день грузчики принялись выносить мебель из квартиры мистера Уорклана. Некоторые из жильцов, в том числе и дед, столпились на тротуаре перед грузовиком поговорить с соседом. Стояла летняя жара. Я прошмыгнул в переулок и, затаившись за углом здания, навострил уши.

— Нет, не останусь, уж теперь-то точно не останусь, — сердито возражал мистер Уорклан.

— Не может быть, чтобы они нашли нас так быстро, — увещевал мистер Соренсен, пожилой жилец со второго этажа.

— На сей раз мы просто должны хоть что-нибудь предпринять, — яростно зашептала миссис Шалт; в голосе ее послышались истерические нотки.

— Послушайте, я знаю, что мы стараемся не встречаться друг с другом лишний раз — мы ж не единственные обитатели этого дома; и устраивать собрание здесь, на тротуаре, нам уж точно не с руки, — вмешался Соренсен, пристально глядя на Уорклана. — Вот и грузчики опять что-то тащат. Может, войдем внутрь и потолкуем? Уорклан, ты что, подождать чуток не можешь?

Уорклан остался стоять на месте, непреклонный и прямой как палка. Губы его чуть дрожали, взгляд скользил по двору и окнам, рассматривая квартиры и словно пытаясь воскресить какое-то утраченное или позабытое воспоминание. Он помотал головой.

— Полно тебе, Уорклан, — увещевал Соренсен. — Нам надо держаться заодно.