Черные кувшинки

– Господи, инспектор, что за бредовая идея?

– Понятно, бредовая! По этой самой причине я от нее в восторге!

– И все-таки, патрон! Если это сапоги убийцы, то он их давно выбросил. Но даже если и нет, он что, побежит показывать их полиции?

– Именно, мой дорогой, именно что так! Мы будем действовать методом исключения. Иными словами, выясним, кто из жителей Живерни заявит, что у него нет сапог, или что он их потерял, или предъявит новые сапоги, купленные буквально вчера. Все эти люди автоматически попадут в список подозреваемых.

Бенавидиш как зачарованный смотрел на гипсовый слепок. На его лице расцветала широкая улыбка.

– Должен вам сказать, патрон, идейки у вас не просто бредовые… Но ведь это может сработать! К тому же послезавтра похороны Морваля. А вдруг весь день будет идти дождь? Вся деревня будет вас проклинать.

– Вы что, тут у себя в Нормандии на похороны в сапогах ходите?

– Конечно! Если дождь идет… – И Бенавидиш рассмеялся.

– Сильвио, я тоже должен тебе кое-что сказать. До меня ваш местный юмор не всегда доходит.

Помощник не отреагировал на последнее замечание. Он теребил в руках лист бумаги.

– Сто пятьдесят пар сапог, – бормотал он себе под нос. – И в какую колонку я должен это внести?

Они немного помолчали. Серенак смотрел по сторонам. Три стены из четырех были заняты массивными стеллажами, на полках хранились коробки с архивными материалами. В углу разместили небольшую, скромно оборудованную лабораторию. Четвертую стену отвели под стеллаж с текущими делами. Бенавидиш снял с полки пустую архивную коробку красного цвета и написал сбоку: «Морваль», решив про себя, что найденные вещдоки сложит в нее позже.

Затем он обернулся к начальнику:

– Кстати, патрон, вы уже получили в школе список одиннадцатилетних детей? Я хотел бы внести его в третью колонку. Она пока практически пустая, но…

Серенак не дал ему договорить.

– Нет еще. Стефани Дюпен обещала мне его составить. С учетом присланного неизвестным дарителем хит-парада любовниц Морваля, полагаю, учительница временно исключена из числа главных подозреваемых?

– Она-то да, а вот ее муж… Я навел кое-какие справки. Его зовут Жак Дюпен. И он очень даже подходит на эту роль.

Серенак оживился:

– Ну-ка, давай поподробней.

Бенавидиш сверился с записями.

– Да уж… Иногда и занудный помощник приносит пользу, – пробурчал он.

Серенак хмыкнул.

– Итак, Жак Дюпен. Возраст – около сорока. Владелец агентства по продаже недвижимости в Верноне, отнюдь не процветающего. В свободное время увлекается охотой – как, впрочем, многие жители Живерни. Болезненно ревнив. Что скажете?

– Что за ним необходимо установить наблюдение. Неусыпное.

– Вы это серьезно?

– Более чем. Считай, что это интуиция. Нет, скорее даже предчувствие.

– И что же вы предчувствуете?

Серенак водил пальцем по составленным на полке коробкам. «Д», «Е», «Ж», «З»…

– Сильвио, тебе очень не понравится то, что я сейчас скажу.

– Ничего, переживу. Так что это за предчувствие?

Палец продолжал скользить по коробкам. «И», «К», «Л», «М»…

– Я нутром чую, что это не последняя трагедия.

– Ну не тяните, патрон. Если честно, я не верю в полицейскую интуицию. Я верю в вещественные доказательства. Но вы меня заинтриговали.

«Н», «О», «П», «Р»…

– Стефани Дюпен, – неожиданно произнес Серенак. – Ей грозит опасность.

Сильвио Бенавидиш нахмурил брови. В темной комнате стало как будто еще темнее.

– Что вас заставляет так думать?

– Говорю же тебе – интуиция.

«С», «Т», «У», «Ф»… Лоренс Серенак оставил коробки в покое, вытащил из кармана три фотографии, выбрал из них ту, на которой была запечатлена Стефани Дюпен, и бросил на стол. Карточка упала рядом с гипсовым слепком. Бенавидиш смотрел на начальника взглядом инквизитора.

– Точно я ничего не знаю, – продолжил инспектор. – Просто взгляд – слишком пристальный. Просто рукопожатие – слишком крепкое. Такое ощущение, будто человек взывает о помощи. Ну вот, теперь тебе все известно.

Бенавидиш подошел к нему поближе. Ростом он был ниже Серенака.

– Крепкое рукопожатие… Призыв о помощи… Вы уж меня простите, патрон, но вы сами говорили, что вы за полную откровенность. Так вот, у меня ощущение, что у вас в голове каша. И что вы несете чепуху.

Сильвио взял со стола фотографию и долго рассматривал изящную фигурку Стефани Дюпен, шагавшей рядом с Морвалем.

– В конце концов, я могу вас понять, патрон. Но не требуйте, чтобы я с вами согласился.

День пятый

17 мая 2010 года

(Кладбище Живерни)

Похороны

17

Лил дождь. В Живерни во время похорон всегда льет дождь.

На сей раз дождь был мелкий и холодный.

Перед могилой я стояла одна. Из-за кучи перекопанной земли картина напоминала заброшенную стройку. По мраморной доске тонкими струйками текла вода. По надписи: «Моему мужу. 1926–2010».

Отойдя к серой бетонной стене, я укрылась от дождя. Кладбище Живерни расположено на склоне холма, сразу за церковью, и террасами поднимается вверх. Чем выше – тем свежее могилы. Покойники потихоньку догрызают холм. Самых знаменитых и богатых еще хоронят внизу, поближе к церкви. Поближе к Моне.

На лучших местах!