Черный Август

– Иногда я видела ее с сестрой – с Марией-Кристиной, с ее младшей сестрой, которая сейчас живет где-то в Гарласко. Время от времени она приезжает сюда на выходные. А раз-другой с какими-то ее подругами.

– С кем именно?

– Я не знаю, как их зовут. – Она покачала головой. – Пожилые дамы. Старше ее. Всякий раз, когда они проходили мимо моей двери, я чувствовала запах лавандовой воды.

– А с мужчиной вы никогда не видели ее, Лаура?

Молчание.

– Вам доводилось когда-нибудь видеть Розанну с мужчиной?

– Кажется, нет.

– Так «да» или «нет», Лаура?

– Я ведь и вправду не слишком часто виделась с синьориной Беллони.

– Вы когда-нибудь видели ее с мужчиной?

– Но не с синьором Боатти?

– Вы когда-нибудь видели Розанну Беллони в компании иного мужчины?

Девушка покачала головой.

– Нет.

– Но с синьором Боатти вы ее видели?

– Он живет на самом верху. Синьорина Беллони очень любила его дочек.

– А синьор Боатти часто ее навещал? – Пизанелли обратил взор к потолку и, подняв брови, ожидал ответа.

– Единственным мужчиной, с кем я ее видела, был синьор Боатти, комиссар.

– И вам казалось это совершенно естественным?

Девушка задержала дыхание.

– Совершенно естественным.

Вскоре Тротти и Пизанелли поднялись.

– Я должен еще зайти к синьору Боатти, – сказал Тротти. – Если вы его встретите, синьорина, постарайтесь не входить в детали нашего разговора.

Лаура задумчиво кивнула и скользнула своими узкими ступнями в матерчатые туфли. Она проводила полицейских до двери.

Когда они поднимались по лестнице, Пизанелли тихо проговорил:

– Только не пытайтесь меня уверить, комиссар, что болонский соус, простояв восемь дней в холодильнике, может быть таким вкусным.

«Ланча»

– «Tema Sturbo».

В автомобиле сидело трое мужчин. Пизанелли одной рукой держал рулевое колесо. Тротти, казалось, спал, но время от времени слышалось, как во рту у него позвякивает леденец.

В машине пахло потом, чесноком и вишневым леденцом Тротти.

– «Tema Sturbo», – ковыряя в зубах старой зубочисткой, повторил Пизанелли, внутренне разочарованный, что никто не оценил его шутки. – Автомобиль Чичолины называется «Tema Sturbo».

Боатти сидел сзади. Своим мягким интеллигентным голосом он говорил что-то в портативный диктофон и время от времени тихо рыгал.

Было жарко, и, хотя все низко опустили стекла, сквозняк в автомобиле почти не ощущался. Лишь непонятно откуда взявшееся дуновение ветра донесло с улицы Маттеотти запах бензина. Близилась полночь. Пизанелли припарковал голубую «ланчу-дельту» на краю площади прямо перед железнодорожным вокзалом. Автомобиль попал как раз в пятно света, падавшего от ближайшего фонаря.

– У меня проснулся интерес к вашей книге – если вы ее когда-нибудь напишете. – Глаза Тротти оставались закрытыми.

От дальнего конца длинной стены эхом отскочил грохот переводимого на запасный путь состава.

– Я ее напишу.

– Вы достали адрес?

– Школа закрыта, – ответил Боатти, – но мне удалось поговорить с привратником. В школе Розанны действительно работал учитель, который года три назад уволился. Сейчас он живет в Вентимилье. По мнению привратника, между ним и Розанной кое-что было. Учителя зовут Талери – Акилле Талери. У него взрослый сын.

Тротти кивнул, не открывая глаз.

Вокруг было почти безлюдно. Несколько железнодорожных рабочих возвращались с работы; после дневной жары голубая форма на них смялась. К вокзалу ковылял бродяга, которому идти было больше некуда. Туристы в этот час ночи уже спали. Близился рассвет. Лишь изредка, набитый путешественниками и залитый светом, проносился через провинциальный городок, даже не сбавляя скорости, какой-нибудь международный состав, направляющийся в Геную или Венецию, во Францию или Югославию.

На запасных путях нетерпеливо ждали рассвета бурые пригородные поезда – в Верчелли, Кодонью и Алессандрию.

Кончился еще один засушливый день. До феррагосто оставалась неделя.

– «Tema Sturbo». – Пизанелли громко зевнул, даже не прикрыв рот ладонью. Еще сильнее запахло чесноком. Постучал зубочисткой по зубам.

Никто, казалось, не обращал на их автомобиль никакого внимания. Номер у него был обычный, и только антенна на крыше как-то отличала его от стоявшей рядом полдюжины других легковушек. Тротти не отказался бы от кондиционера, но, включив мотор, они могли бы привлечь к себе ненужное внимание.

– А чем мы, собственно, сейчас занимаемся? – спросил Боатти.. – Ждем.

– Можно мне это как-нибудь зафиксировать?

Задним бампером их автомобиль уткнулся в стену здания вокзала, обклеенную сериями одинаковых афиш, одни из которых оповещали о результатах футбольных матчей многомесячной давности, другие – о гастролях испанского цирка.

«Хранение ручной клади». Надпись горела в неоновом одиночестве над бездверным входом в здание вокзала и фонтанчиком с зеленоватой водой.

Лобовое стекло «ланчи», готовой в любое мгновение сорваться с места, смотрело прямо на площадь.

– «Tema Sturbo»… Те masturbo.[23]

Никто не засмеялся. Пизанелли пожал плечами.

– Я думал, что шутка-другая вашей книге не повредит, Боатти.

Ответа не последовало.

Разобиженный Пизанелли взял бинокль для ночного видения: