Чёрный дождь

— Спасибо, что о нас позаботились,— сказал я, обращаясь к гостям, и присел на порожке, стараясь, чтобы никто не заметил ожога на моей левой щеке. Гости глядели на меня красными, как у кроликов, глазами. Один из них — Ватанабэ Macao — был родным братом Сигэко, другой — Такамару Ёсио — отцом Ясуко. Такамару, всхлипывая, покусывал свои усы, Ватанабэ утирал слезы. Глядя на них, Ясуко и Сигэко перестали есть. Как и они, я изо всех сил сдерживался, чтобы не заплакать. Но мои усилия оказались безуспешными, и мне пришлось отвернуться от гостей.

— Какое счастье, что вы все живы и здоровы! — с чувством проговорил наконец Ватанабэ.— А мы уж, правду сказать, боялись, что не увидим вас на этом свете. Только и надеялись, что найти место вашей смерти.

— Мы так рады, что и высказать не можем,— добавил Такамару.— Все думали, что Ясуко погибла, утешались только мыслью, что она ушла в мир иной вместе с вами. Вы так много для нее сделали. Родственники в Кобатакэ и Хиросэ потеряли всякую надежду увидеть вас в живых.

Я пил чай, который налила мне Ясуко, и беспрестанно повторял:

— Извините, что мы доставили вам столько беспокойства.

Ватанабэ рассказывал, как потрясена была вся их деревня, услышав о том, что случилось в Хиросиме. Такамару дополнял его рассказ отдельными репликами.

Вечером шестого августа жители Кобатакэ узнали, что на Хиросиму сброшена мощная бомба. Говорили, будто погибла треть хиросимцев, включая находившиеся там войска и отряды добровольного служения родине. Еще одна треть хиросимцев тяжело пострадала, остальные отделались легкими ранами и ожогами. Все дома, до одного, сгорели. Жители Кобатака сразу поняли, что это не слух, распущенный пораженцами, а чистая правда. Седьмого и восьмого августа поступили еще более тревожные вести. В соседних деревнях появились первые раненые беженцы. Одни умирали сразу же, едва добравшись до дома. Другие терпели страшные мучения. В деревне Хиросэ жил профессор — видный специалист по детским болезням, он приехал из Кобэ. Всякий раз, когда к нему обращались за помощью, он говорил после осмотра:

— Что это за болезнь, я не знаю, но думаю, что она не поддается лечению.

Страдавшим от ожогов он выписывал мазь, а тем, кто испытывал нестерпимую боль, впрыскивал пантопон. К сожалению, в запасе у него была всего дюжина ампул, и этих ампул не хватило даже на один день.

В Кобатакэ, по словам наших гостей, возвратились двое. У обоих — сильные ожоги и переломы. На вопрос, как обстоит дело в Сэнда-мати, они сказали, что все дома уничтожены, а среди уцелевших никто не избежал ран и ожогов. Не встречались ли они с Сигэмацу? Они ответили— нет, не встречались, но если бы Сигэмацу и его семья не погибли, они давно уже вернулись бы в деревню. В деревне их до сих пор нет, значит, их нет уже и на этом свете. Ни один человек в здравом уме не останется жить в выжженной пустыне. Выслушав их, наши родственники уверились, что нас уже нет в живых. Но сидеть сложа руки они не могли. Им хотелось что-нибудь предпринять, хотя бы разыскать останки. Пока Ватанабэ обдумывал, как лучше всего поступить, утром десятого августа, словно сговорившись, к нему заявились все родственники. Семейный совет решил сложиться и послать в Хиросиму Ватанабэ и Такамару. Так как предполагалось, что мы погибли, они должны были взять с собой рисовые лепешки и жареный рис для совершения поминального обряда.

Перед тем как отправиться в путь, Ватанабэ и Такамару зашли к моей матери. На домашнем алтаре у нее уже стояли наши фотографии, а перед ними — три чашечки с водой. Тут же была и ваза со свежесрезанными георгинами.

— Господин Ватанабэ и господин Такамару, я слышала, что вы едете в Хиросиму,— сказала им моя мать.— Не сочтите за труд захватить с собой курительные палочки, а также воду и свежие листья. Палочки поставьте во дворе, попрыскайте вокруг них водой и разбросайте листья. Возьмите с собой и плоды кэмпонаси [17]. Сигэмацу их очень любил.

Мать наполнила колодезной водой бутылку из-под уксуса, завернула в бумагу курения и свежие листья и вручила все это Ватанабэ. Затем подобрала с земли несколько упавших, но еще зеленых плодов кэмпонаси и положила их в кармашек его рюкзака.