Черный Гиппократ

— О, не пугайтесь, — вздохнул как бы облегченно врач. — Ничего страшного с Фаиной Сергеевной не случилось. Разумеется, она жива. Но… сломала ногу. Бедро. В нижней трети. Не самый опасный, конечно, перелом, однако поваляться придется. Неудачно так упала…

— Это я виноват, — побледнел смертельно Куртизанов. — Расстроил ее…

Башкиров кивнул:

— Да, в последнее время она как будто расстроена чем-то…

— Так мы за вами, — напомнил фельдшер.

Куртизанов засуетился:

— Да, да, конечно! Я сию секунду… Переоденусь только.

И он кинулся в спальню. Сбросил замызганный домашний халат, принялся натягивать штаны — да все не попадал в волнении ногой в штанину; потом не мог застегнуть рубашку на нужные пуговицы…

Башкиров, стоя в прихожей, видел отражение переполошенного Куртизанова в зеркалах трюмо, стоявшего в спальне. Иронически ухмыляясь, Башкиров давал информацию:

— Лежит сейчас на костном вытяжении. Сами понимаете, спица в ноге. Ни туда, ни сюда!.. Зато как сотрудник — в отдельной палате. И уход будет лучший… Это мы гарантируем. Со всяким ведь может случиться…

— Бедная Фаиночка!.. — отозвался из спальни Иннокентий.

— Да — чуть не забыл! — повысил голос Башкиров. — Фаина Сергеевна просила вас захватить долларов двести.

Башкиров тут пошел внаглую. Ни о чем подобном Фаина Сергеевна не просила. Мысль погреть на Фаинином «несчастье» руки пришла к Башкирову внезапно. Как озарение!.. А что!.. Если этот Куртизанов такой лопух и бестолочь, а не мужик настолько, что родная жена его продает с потрохами, почему бы не поживиться слегка? Ведь Куртизанов этот, который «член Союза пи…» (хоть в чем-то член!), можно считать, уже мертвец! И даже удивительно, почему он до сих пор ходит, дышит, что-то говорит, штаны, вон, натягивает, прыгает на одной ноге… Жмурик уже! Никому не скажет… А им, Башкирову и Пустовиту, лишние двести баксов никак не помешают в стриптиз-клубе на Мойке.

— Деньги? — удивился Иннокентий. — А чего она не позвонила?.. Ах, да!.. — схватился он за голову. — Но зачем ей деньги в таком положении?

— Понятия не имею, — признался Башкиров. — Какие-нибудь женские дела.

Башкиров проследил за Куртизановым, который прошлепал в тапочках на босу ногу в зал, открыл сервант и достал из супницы две купюры.

Пустовит со значением глянул на Башкирова. Но тот сказал тихо:

— Хватит нам и двухсот. Своя ведь баба! Зачем наказывать?..

— Что вы говорите? — спросил из зала Куртизанов; он, сидя в кресле, натягивал носки.

— Говорю: поспешили бы, уважаемый, — вежливо поторопил Башкиров. — У нас еще работы — непочатый край.

— Да, да… — Куртизанов уже был рядом с ними в прихожей, снимал с вешалки плащ. — Может, Фаиночка просила какие-нибудь вещи?

— Нет, ничего… Она только хотела видеть вас. Наверное, очень любит…

С этим «очень любит» Башкиров явно переиграл. Это даже Пустовит заметил и скривился. Но Куртизанов не заметил: или он был слишком взволнован, или, действительно, полагал, что у Фаиночки еще остались какие-то чувства к нему.

Они вышли из квартиры и быстро сбежали вниз.

Пустовит услужливо распахнул перед Куртизановым дверцу в салон:

— Вот тут садитесь. Будет удобно. А я уж сзади…

Они все расселись и хлопнули дверцами. Машина мягко тронулась с места.

На Куртизанове не было лица. Так он переживал за Фаину. Так укорял себя.

«РАФ», сделав несколько поворотов, выехал со двора на прямую широкую улицу. Плавно набирал скорость… И пассажиров перестало болтать туда-сюда. Куртизанов смотрел вперед на дорогу — через плечо доктора Башкирова.

Башкиров закурил, покосился на Куртизанова:

— Вы не курите?

— Нет.

— Правильно. От этого умирают…

Башкиров кивнул Пустовиту. И в этот момент нож ударил Куртизанову в спину. И не куда-нибудь в спину вообще… Точно рассчитанным движением Пустовит вогнал нож в позвоночник. Чуть повыше поясницы. Пустовит даже как бы не убил Куртизанова, а только обездвижил его.

Иннокентий Куртизанов, издав тихий всхлип, повалился прямо на руки Пустовиту. В глазах Куртизанова застыл вопрос, губы изогнулись немо. Тело обмякло…

— Отдохни, приятель, — чуть ли не с отеческой лаской сказал Пустовит.

Ловкая рука фельдшера уже скользнула во внутренний карман пиджака и извлекла купюры.

— Держи, Витек…

Водитель на секунду обернулся:

— Готово?..

Башкиров взял деньги:

— Гони в Пулково!..

Когда Маргарита и санитарка скрылись в палате, Нестеров вышел в коридор. В это позднее время коридор был пуст. На столе дежурной медсестры уютно светила настольная лампа.

Подойдя к двери гардероба, который, как будто использовался в качестве склада, Нестеров тихонько нажал на ручку. Ручка опустилась, но дверь и не подумала открываться — было заперто. Тогда Нестеров слегка навалился на дверь плечом. И хотя он был парень неслабый и веса в нем было под девяносто килограммов, дверь выдержала — только скрипнула тихонько…