Черный город

Новых правил этикета по случаю такого события мне в голову загрузили примерно пару вагонов. К счастью, благодаря урокам в Академии, я научился вполне сносно танцевать, а благодаря внушениям Нины усвоил, что отфилонить от этого занятия не выйдет.

Хороший вариант — заиметь травму ноги или спины, но это помешает другим сторонам моей активной жизни. Так что пришлось смириться с тем, что танцы — неизбежное зло.

Согласно правилам, первый танец нужно было станцевать с той дамой, с которой пришёл. И когда церемониймейстер объявил начало, я повернулся к Наде. Она уже успела освоиться и совершенно не собиралась падать в обморок. Её ладонь легла в мою, и с первыми тактами музыки мы двинулись, как и десятки пар вокруг нас.

— Счастлива? — спросил я у Нади, заметив её сияющие глаза.

— Ещё как! — ответила она мне.

Ну и слава богу. Теперь нужно подумать о делах.

Первый этап операции «подарок» можно считать благополучно пройденным. Если хитрое устройство, спрятанное в коробочке, и начало работать, ничего, угрожающего жизни и здоровью великой княжны, не произошло. По крайней мере, пока.

А где, собственно, эта самая великая княжна? Как она выглядит, я понятия не имею, увы. Как-то не удосужился поинтересоваться. Было бы неплохо, если бы она держалась рядом с папой, уж лицо императора трудно не запомнить. Портрет висел в каждом кабинете, грозно взирая на простых смертных. Кроме того, я имел счастье лицезреть императора воочию и даже говорил с ним с глазу на глаз.

Но зал был большой, народу много, и я пока что не видел императора. Зато подметил, что в основном на балу присутствовали люди среднего возраста и старше. Вряд ли великой княжне дозволили самостоятельно формировать список приглашённых. Политика есть политика, и на бал пригласили в основном тех, кто был важен в политическом смысле. Каким образом дед умудрился отвертеться, я у него так и не спросил. Вполне возможно, полноценной его заменой были мы с Надей. И выглядели здесь — как белые вороны. Самому молодому танцору, не считая нас, было лет двадцать пять, не меньше.

Закончился танец, и мы с Надей разделились. Она отошла поприветствовать группку дам, сбившуюся возле кресел у стены, а я оказался рядом с распорядителем бала, лысеющим мужчиной лет сорока, который немедленно куда-то меня поволок. Ну, в вежливом смысле.

— Прошу-с, вам просто необходимо засвидетельствовать…

— Постойте, — сказал я. — Вы в курсе, почему я здесь?

Распорядитель остановился, окинул меня непроницаемым взглядом, как-то затейливо подмигнул и сказал:

— В общих чертах.

Я приблизился к нему и, понизив голос, сквозь фоновую музыку, сказал:

— Гвардеец у входа в аванзал, тот, что справа. Нужно сменить его как можно скорее, а самого взять под стражу до выяснения обстоятельств. Проверить на магическое воздействие, на… Не знаю. В общем, проверить.

Судя по тому, что ни тени удивления не мелькнуло на лице распорядителя, он действительно был в курсе непростой ситуации.

— Принял к сведению, — кивнул он. — Сию секунду исполним-с… Ах, вот. Прошу, ваше сиятельство.

И он исчез.

Куда «прошу»? Чего «прошу»?..

Я проводил взглядом странного дядьку, потом посмотрел прямо перед собой и в удивлении приподнял брови.

Во время нашей первой встречи она была в накидке и с простой причёской. Сейчас же вокруг её головы вились локоны, над которыми явно не один час трудились талантливые парикмахеры. Ну или всё решилось проще — бытовой магией. Платье тоже было пышным и шикарным, ярко-синего цвета. Благодаря ему Аделаида, несчастная рыдающая курсантка, которую я встретил в парке, превратилась в великолепную даму.

Она стояла одна, в стороне от всеобщего веселья, даже не присоединилась ни к одной стайке ожидающих приглашения дам. Руки в синих кружевных перчатках скромно сложила перед собой. От прежнего образа только и остались, что эта отрешённость, да очки, слегка увеличивающие её и без того выразительные глаза.

Аделаида меня заметила. Это я понял по тому, как резко она отвела взгляд. Больше не было никаких сигналов, но я понял, что уйти сейчас было бы просто хамством. К тому же от Аделаиды веяло таким запредельным одиночеством, что мне сделалось её жалко.

Увернувшись от официанта, влачащего поднос с бокалами шампанского, я решительно подошёл к Аделаиде и поклонился:

— Добрый день. Не ожидал вас здесь увидеть. Очень рад.

— …вот как… — чуть слышно ответила та. — Взаимно… рада.

Я уже и забыть успел об этой её чудной манере говорить. Каждая фраза как будто начиналась с паузы, являющейся самостоятельным членом предложения.

— Вас, наверное, тоже пригласила великая княжна? — предположил я.

— …можно сказать и так…

Чтобы хоть как-то разбирать её лепет, я взял на себя смелость подойти ближе и встать рядом. Показалось, что Аделаида покраснела, но не отодвинулась. Что в парке, что на балу, она оставалась всё той же замкнутой недотрогой, должно быть, мечтающей поскорее оказаться наедине с собой. Но уйти просто так она не может. Представляю, какие надежды возлагает на неё её род.

— Я лично не представляю, чем заслужил такую привилегию, — сказал я откровенно.