Черный Город. Родом из ада

В тот вечер он выпивал вместе с отцом, как и все. И даже не устраивал потасовок. Салли как всегда сидела за фанерной стеной в полумраке, потому что в квартире висела всего одна лампочка без абажура. Обычно в зыбкое укрытие не лезли «гости» отца. Хотя она боялась с детства мужланов с грубыми рожами. Но вот дырявая простыня отдернулась, и показалось это чудовище. Девушка четко помнила мерзкую улыбку с безвкусной серебряной коронкой на левом резце и жадно горящие сизые глаза.

— Эй, да ты тут такую куколку прячешь! — облизнувшись, присвистнул Хайделл и потянулся к девочке. Салли бессильно заплакала, заслоняясь руками. Но что она могла? Вечное бессилие.

— Отвали от нее, Хайделл! — окликнул его тогда Алекс. — Она еще ребенок!

С этими словами главарь оттащил своего дерганого братца. С тех самых пор Салли страшилась еще раз застать в квартире незваного гостя. Но на фоне огромного внушительного Алекса Хайделл казался даже жалким. Салли ненавидела жалких и одновременно злых. Вот таких же, как отец. Так что она не любила смех и ухмылки, они не предвещали ничего хорошего.

Впрочем, если отец возвращался один и с низко опущенной головой, мрачный, набычившийся, то это означало одно — вновь проиграл в карты. И в таком состоянии он был еще опаснее.

— Че так мало, ***? Ты работала вообще? ***! Ну о***ть! Лучше бы на панель вышла, — говорил он обычно в такие дни, выгребая все до последнего цента. Что-то в таком роде она услышала и в этот вечер, уже не придавая значения этим словам.

«Чтобы ты проигрывал еще больше?» — подумала язвительно девушка, но вслух не смела произнести. Не хватало ей еще фингала под глазом или пощечины наотмашь. Она просто отдала деньги, однако в тот вечер что-то изменилось… Она поймала взгляд собственного отца. И он показался ей похожим на кого-то. И тут же вспомнила: да, Хайделл тогда смотрел на нее так же, неоднозначно и жадно. Но что это предвещало со стороны отца? Салли боялась даже помыслить об этом. К счастью, усталость быстро свалила ее, отдав в объятия тревожного сна. Но наутро она вновь увидела, что отец будто следит за ней. Сделалось страшно… Она так устала бояться!

«Может, Рози подскажет?» — решила девушка. Она еще верила, что подруга способна ей помочь. Рози никогда не падала духом, как казалось.

========== 2. Растворяясь в грязи городской ==========

Растекались лужами слёзы их,

Дети плавились, попав за воротник,

На ладонях таяли… И стали водой,

Растворяясь в грязи городской.

Сотни подошв портят их тела,

Бледная кожа слишком тонка,

Рвётся и рвётся снежная ткань,

Корчатся от боли с мольбой: перестань!

© Your Schizophrenia «Winter Requiem»

За окном пролетали лепестки снежинок. Белые мотыльки выделялись на фоне закопченных стен и молчаливых труб заброшенного завода. Он плыл черной тенью, простирая свои крылья, как паук лапы. В тот день ей исполнялось восемнадцать, вроде бы… Ведь никто никогда не отмечал, никто не вспоминал о ней. Еще один день из многих, подернутых болотной завесой ее жизни.

Салли быстро добежала до своего места работы, ежась в легком пегом пальтишке, которое она ухватила на чьей-то гаражной распродаже. Кто-то уезжал из этого города, кто-то вырывался в лучшую жизнь, находя работу. И не тащил с собой много вещей, точно оставляя вместе с ними все прошлые печали. А Салли словно надевала их вместе с вытертым секонд-хендом.

— Привет, Рози!

— Привет, Салли!

Так начинался каждый рабочий день, и Салли благословляла тот миг, когда встретила подругу — это была единственная причина и возможность слабо, но искренне улыбнуться.

— Будешь яичницу с беконом? — приветливо поинтересовалась Рози.

— Да что-то не тянет, — замялась девочка, перебирая замерзшими руками в карманах с дырявой подкладкой. Напоминание о еде резануло вдоль желудка. Но не хотелось говорить, что у нее снова нет денег.

— Брось, я угощаю! — радушно рассмеялась Рози, как будто пригласила пропустить стаканчик. Но она прекрасно знала, что Салли не пьет. Девушка не желала ни за что становиться такой, как отец. Никогда! А ведь был и легкий путь… Тихо спиваться, продавать свое тело или научиться воровать. Но он вел только во тьму, почему-то с детства девочка понимала это, различала добро и зло.

— Все! Пошли-пошли! — практически сгребла ее в охапку неугомонная Рози и усадила в подсобке, вручив тарелку. Бекон был явно заветренным и уже малость просроченным. Но зимой это не беда, вот летом многие травились то несвежими яйцами, то забродившим молоком. Однако для Салли даже такая скромная еда показалась роскошью.

Утром девушки смеялись и разговаривали, пока не приходили первые посетители. Утром они не очень боялись, точно тусклое солнце разгоняло всех этих пьяных вампиров, охочих до женских прелестей. Вечером же Рози, ловко лавируя между столами, буквально уклонялась, как от падения снарядов, от назойливых шлепков по мягкому месту.