Черный Иркут

Но мне предпринимать ничего не хотелось. Зачем писать тому, кто уже однажды выставил тебя за дверь? Идти же на поклон к Шнелле — нет, такое могло родиться только в голове моей заботливой супруги.

Звонившая представилась продюсером студии документальных фильмов Оксаной Потоцкой. Получив подтверждение, что я — это тот человек, которому она звонит, Потоцкая потеплела и предложила встретиться и поговорить о сценарии документального фильма. «Какой фильм?! — чуть было не воскликнул я. — Я только что посмотрел такое кино, что до сих мурашки по телу!»

Но, окончательно вернувшись в действительность, я вдруг почувствовал, что сон и этот телефонный звонок каким-то таинственным образом связаны с моей прошлой жизнью.

Оказалось, Потоцкой так понравилась идея сценария «В поисках могилы Чингисхана», что она готова заключить со мной договор и профинансировать мою поездку на Байкал и съёмки документального фильма, который, по её мнению, будет наверняка интересен зарубежному зрителю. Предложение было неожиданным, я уже забыл, что такое договор и как он выглядит. Потоцкая сыпала знакомыми с детства названиями: Белый и Чёрный Иркуты, Орлик, Нилова пустынь, — и я готов был растаять от одних милых моему слуху названий. Почти без паузы пошли фамилии известных учёных: Окладникова, Банзарова, затем мелькнули фамилии Корсакова, Торбеева. Не было сомнения: она знала многое и многих. В свою очередь я осторожно поинтересовался, не имеет ли её фамилия какое-либо отношение к известной польской фамилии, Потоцкая ответила, что она с ними в дальнем родстве, особенно с теми, которые в царское время были сосланы в Сибирь.

Затем Потоцкая сделала паузу и предложила встретиться в одном из московских кафе. Я дал согласие и попросил для связи телефон.

И услышал в ответ короткое:

— Я вам позвоню.

Положив трубку, я мысленно прокрутил в памяти весь разговор. Чувствовалось, Потоцкая не знала меня лично, но, тем не менее, была информирована, кто я и откуда родом, и это давало некоторую пищу для размышлений. В разговоре мелькнули фамилии, которые я знал с детства. А Бадму Корсакова и его детей Саню и Жалму я считал чуть ли не своими родственниками. В Орлике мы жили по соседству, а после, перебравшись в Иркутск, часто останавливались у них, когда приезжали по ягоды или орехи. Москва — город, где легко потеряться и, тем не менее, когда надо, тебя могут легко отыскать. Когда я перебрался жить в столицу, то наша квартира стала напоминать филиал гостиницы «Аэрофлот». Я любил, когда раздавался очередной звонок моих сибирских знакомых с просьбой переночевать ночь-другую. Приезд друзей вновь связывал меня с прежней жизнью и подтверждал, что во мне нуждаются. За годы, проведённые в столице, я так и не сумел завести себе новых друзей и продолжал жить здесь как в длительной вынужденной командировке.

Звонившая не нуждалась в ночлеге. Да и с деньгами у неё, судя по всему, был полный порядок. В последнее время я безуспешно искал, где бы можно было заработать, чтобы оплатить квартиру и отдать долги, брался за любую мало-мальски оплачиваемую работу. Теперь деньги плыли прямо в руки. Фантастика, похожая на только что увиденный сон. Но сон отлетел в ночь, а разговор и предложение встретиться остались. Потоцкая сделала всё, чтобы не только заинтересовать, но и расположить к себе. Я удивился: оказывается, здесь, в этом огромном городе, про то, что было со мной в той домосковской жизни, знали едва ли не больше, чем я сам. Кто и зачем дал ей мой телефон? Как к ней попал сценарий? Фактически и сценария как такового не было, лишь идея, озвученная на встрече с выпускниками одной из московских школ, куда меня пригласила Катя Глазкова, редактор журнала «Панорама России», и где у неё училась дочь Маша. Я рассказывал про Чингисхана, про то, что Организация Объединённых Наций назвала этого персонажа мировой истории человеком тысячелетия. В России к Тэмуджину, таким было настоящее имя монгольского хана, отношение было, мягко говоря, прохладным, но я слышал, что в мире независимо друг от друга снимают сразу пять фильмов о Чингисхане. Ещё я рассказывал про Белый и Чёрный Иркуты, про сарлыков, медведей, старателей и про то, как после десятого класса я мыл золото.

Поскольку моё детство было напрямую связано с теми местами, где, по преданиям, жила мать Потрясателя Вселенной, я рассказал о своём желании с кинокамерой пройтись старыми тропами и высказал предположение, что захоронение знаменитого хана находится на территории Тункинской долины. И похоже, на громкое имя клюнули. Но только ли на имя? В ночном звонке была какая-то недосказанность, которую я надеялся разрешить при личной встрече.

Я лежал и смотрел в тёмное московское небо, на котором почти никогда не было видно звёзд, размышлял о превратностях судьбы и старался вспоминать то, что было мило моему сердцу.

Родился я в Бурятии, в селе Орлик, в самом центре Саян, почти на границе с Монголией. Корсаковы были нашими соседями, и мы, как это сейчас модно говорить, дружили семьями. Жили бедно, но дружно, и чем могли помогали друг другу.