Чёрный как ночь

Он стоял за мной, держась в стороне и прислоняясь к стеклянной стенке.

Я бросила на него вопросительный взгляд, но не прокомментировала. Когда я осмотрелась по сторонам в поисках мыла, Блэк поспешно потянулся в угол душевой, где он стоял, и протянул мне флакон. Я посмотрела на этикетку. До меня впервые дошло, что я находилась в номере Блэка, в его душе. Он привёл меня сюда, а я даже не заметила.

Когда я подумала об этом, он подошёл ближе, двигаясь таким образом, чтобы встать больше под головку душа. Я смотрела, как его чёрная футболка становится темнее, промокая от воды.

— Садись, — сказал Блэк. — Я отмою твои ноги… чтобы потом обработать их.

Подумав о его словах, я кивнула и села на скамеечку в душе. Блэк опустился передо мной на корточки. Я заметила, что он совершенно не смотрел на моё тело, но бережно взял ближайшую к нему ногу — почти робко — и аккуратно опер мою голень на своё бедро. Я видела, как он осматривает ожоги от верёвки и порезы, затем более внимательно рассматривает ступни ног. Он содрогнулся одновременно со мной, коснувшись большого пальца, который я порезала об окно.

Когда я посмотрела ему в лицо, Блэк хмурился. Я буквально ощущала, как он решает, как бы лучше всего это сделать.

— Одну минуту, — пробормотал он.

Осторожно поставив мою ногу так, чтобы она опиралась на пятку, Блэк плавно встал и вышел из душевой кабины, с его одежды капало на пол, пока он рылся в банных принадлежностях, висевших в держателе сзади двери его комнаты.

Я просто сидела там, наблюдая за ним через стекло.

Вернувшись назад, Блэк принёс с собой маленький пластиковый футляр, в котором был пинцет и что-то вроде небольших ножниц. Он также захватил несколько кусков мягкой на вид ткани.

В этот раз он полностью уселся на пол душевой, скрестив ноги и снова уложив на себя мою ногу. Я просто сидела в заполненной паром стеклянной кабине, прикрыв глаза, пока Блэк осторожно убирал стекло и гравий из моих ног с помощью пинцета, и вытирая их тканью. Я несколько раз резко втягивала воздух, не сдержавшись, пока он очищал порезы. Но по большей части я просто сидела там, глядя, как он сосредоточенно щурится.

Он обработал одну ногу, затем другую.

Затем он попросил показать мои руки.

Лишь одна из них была сильно порезана. Я не осознавала этого, но небольшой кусок стекла застрял в мягкой части моей ладони под большим пальцем. Блэк осторожно извлёк стекло пинцетом, затем показал мне повернуться и осмотрел порезы на моем плече и спине, а также рану на бедре, которую я получила, когда выбиралась через окно.

Большую часть этого времени я ощущала боль Блэка. Мой разум пребывал в смятении, не понимая, что это за боль, но я не пыталась в этом разобраться. Осмотрев все видимые порезы, Блэк предложил вымыть мне волосы, и я кивнула, испытав странное облегчение из-за того, что он предложил сам, и мне не придётся просить.

Он трижды вымыл мои волосы, пока я осторожно мыла остальное тело. Смыв все мыло, Блэк также нанёс на мои волосы кондиционер, что заставило меня улыбнуться, пока он втирал его в кожу моей головы.

— Что смешного? — ворчливо поинтересовался он.

— Ты, — ответила я. — Пользуешься кондиционером, который пахнет цветочками.

Блэк фыркнул, но я ощутила, что он улыбается.

— Это мужественные цветочки.

— О, я не сомневаюсь, — отозвалась я.

Между нами вновь воцарилось молчание, и эта боль в моей груди усилилась. Стало тяжелее дышать, когда он закончил смывать кондиционер с моих волос.

— Ты почти закончила? — спросил Блэк. Его голос все ещё был тихим, едва слышным поверх шума воды, льющейся из душевой головки-подсолнуха.

Я взглянула на него. В этот раз я встретилась с ним взглядом.

Из этих золотых глаз на меня смотрела печаль, горе, которое лежало буквально на поверхности. Я чувствовала, как Блэк пытается скрыть это от меня, хотя бы удержать эмоциональную часть там, где я её не почувствую. Я ощущала в этом нечто личное, однако не относящееся к тому, что он чувствовал или не чувствовал ко мне… и даже не относящееся к тому, насколько он чувствовал себя ответственным за случившееся со мной. Я вспомнила, что Солоник говорил мне о Блэке как о ребёнке. О том, что Блэк приехал сюда, чтобы «спасти детей».

Я не особо понимала, почему я это сделала.

Не думаю, что мой мозг вообще работал в сознательном режиме. Медленно поднявшись на ноги, я повернулась к нему лицом. Все ещё наблюдая за его глазами, я раскрылась перед ним сильнее, чем раскрывалась перед Солоником. Как бы много ни сломил во мне Солоник, оставались части, которые он так и не увидел. Теперь я открыла эти части — сознательно. Я открыла их перед Блэком.

Я изучала его лицо, и его глаза сверкнули.

— Мири, — произнёс он отрывистым голосом. — Мири… что ты делаешь?

Я толкнула его в грудь здоровой рукой. Блэк подчинился импульсу моего толчка, по крайней мере, пока его стена не врезалась в стенку душевой кабины. Он стоял там, и я видела, как этот дискомфорт на его лице борется с чем-то другим, когда я ещё сильнее раскрылась перед ним.