Черный хлеб (СИ)

— Кто-то решил, — резюмировал он, глядя на меня, — что она взрослая — добро пожаловать во взрослую жизнь. До того момента как Игорь начнет зарабатывать, тебе, и только тебе, выделяется содержание — в размере 50 рублей в месяц. Плюс стипендия. Это стандартный оклад в нашей стране. Твоего мужа я содержать не собираюсь, жить здесь вы тоже не будете.

В отношении Игоря услышала скупое — хорошо, что не московский мажор.

На этот приговор я никак не отреагировала — я совсем не понимала, что такое 50 рублей, поскольку деньги я тратила только на кафе с подружками, и то в дневное время. Вечерами учеба и только учеба, и последнее время — встречи с Игорем.

Мы были счастливы, жизнь нам улыбалась — отдельная квартира, двухкомнатная! Недалеко от института! Почти в центре! Все друзья нам завидовали, постоянно кто-то был в гостях. Игорь не сгрузил на меня быт, я по прежнему не ходила в магазин, и не знала сколько стоит мясо. Про хлеб то я знала — 22 копейки. Все складывалось прекрасно, все эти годы — тепло семейных отношений, доверия и заботы, которое я узнала только теперь, захватили меня полностью. Я даже научилась готовить — девчонки показали простые рецепты — мясо под сыром в духовке, макароны по-флотски. Игорю все нравилось, он целовал мои пальцы, и мы шли гулять по Москве.

После института Игорь пошел работать куда его направил отец, потом все время куда-то переводился, что-то изучал, ездил в командировки. В заграничные — иногда брал меня с собой. Вникать в суть его карьеры мне так же не позволяли.

Так, к тридцати годам Игорь стал заместителем генерального директора большого объединения «Союзалмаззолото». Не сразу, но мне пришлось уехать с ним в Сибирь, в город Иркутск. Правда, сибирская погода мне не очень досаждала, теперь средств было достаточно, и я месяцами жила или в Москве, или в Ялте.

И вот. Пару недель назад вся моя жизнь закончилась. Сперва мой Игорь был мрачен и задумчив, неожиданно отправил меня отвезти нашего 3-х месячного сына к его матери на станцию Еловая где-то часах в 5–6 от Красногорска. Причем наш отъезд, как я теперь понимаю, не афишировался.

Я вернулась домой через десять дней, но его не было. Совсем, нигде. Гендиректор по телефону ничего мне не сказал, не знаю— не хотел или не мог. Я поехала в их представительство — результат нулевой. Еле-еле удалось выяснить, что муж уехал в командировку. Но до места назначения не прибыл. При этом, при нем был очень ценный груз. Служба безопасности его ищет. Известно, что вместо Москвы он вылетел в Красногорск и все. Точка. Пустота.

Я позвонила отцу, выяснить ситуацию, но ни один из его телефонов не отвечал — ни домашний, ни служебный. Не отвечал уже вторую неделю. Я осталась одна — женщина, которую мои мужчины ограждали от всего — оказалась брошена одна. Я не знала даже — живы ли они.

С тех пор мои дни и ночи слились в один горячечный, не останавливающийся фильм ужасов. Первая мысль — забрать сына. Я лечу в Красногорск, но по дороге везде — в порту, в самолете, в буфете — натыкаюсь взглядом на высокого мрачного мужчину в сером пальто, в возрасте, седого, с серыми холодными глазами, он как будто специально попадается мне на каждом шагу, и твердо встречает мой взгляд, когда встречает мой взгляд. Сперва я думаю паранойя, но на второй день сомнения пропадают — я вижу его в гостинице, на вокзале, в поезде.

Все мои познания о слежке, ограничиваются парой советских и зарубежных детективов. Однако, я не стала брать билет в купе, боясь оказаться один на один с преследователем. В плацкарте разномастная толпа, и возможно, я смогу затеряться. Так и вышло, в вагоне мой «серый» преследователь не появился.

В вагоне я бездумно наблюдаю за молодой мамашкой лет около тридцати, с ребенком, по возрасту близким к моему Кирюхе. Явно не богатая, скромно одетая, немного полноватая, волосы темные, убраны в хвост, глаза светлые, почти голубые, лицо умное, и полностью поглощена ребенком. Но ее вид, теплый свет, который просто лучится из глаз, делает ее по настоящему красивой, и какой-то умиротворенной. Невольно зависть к этому тихому счастью, стабильности, довольству тем, что есть, без больших денег, без этих высоких должностей и условностей, что навязывались мне сперва отцом, а потом мужем, затопила мне душу.

Молодая женщина осторожна, не сразу идет на контакт. Понемногу удалось ее разговорить, обычная тетка из народа, но то, как она произносит имена своих мужчин — Гошик, Тошик- заставляет мое сердце сжиматься от тоски. Назову ли я своего Игоря по имени? Как там мой Кир?