Черный клевер

Нина боится Вяземского, говорит, что он найдет беглецов где угодно. Я убеждаю, что наша страна велика и беспорядочна, и в ней легко затеряться так же, как и травинке в стогу сена.

А то в другое время и я впадаю в уныние. Ну, в самом деле, сколько мне еще осталось? Врачи качают головами. Может, год, а может, и день. Какое право я имею дергать ее и требовать отказаться от всей жизни – ради меня. Ведь я не могу ничего ей обещать.

Озвучил ей это осторожно.

– А кто может? – Она склонилась мне на плечо. – Вон, прошлой зимой, муж моей знакомой Анисимовой возвращался с заседания. Его только что сделали секретарем, ужасно он этого повышения дожидался. Так разгорячился, что даже шапку бобровую с головы сдернул. А тут сосулька с крыши возьми да соскользни… И стала моя Анисимова вдовой секретаря.

– Ты всегда найдешь, чем утешить… Только отчего-то мне кажется, ты не сильно опечалилась от таких вестей.

– Он мне никогда не нравился. Подлый мелкий человек, которому лишь бы доносить и наушничать.

В этом вся она. Предпочитает промолчать, но уж если ей задать вопрос, то ответит честно и прямо, и тем, кого она недолюбливает, не избежать ее оценки – всегда, впрочем, обоснованной и справедливой.

Так мы и живем. В минуты сомнения то я убеждаю ее в том, что мы владеем сокровищем, то она меня.

Нельзя забывать и того, что Вяземский угрожал моему семейству. Но я уже все решил. Если Нина согласится быть со мной, я пойду к ее мужу и поговорю с ним без обиняков. В конце концов мы оба воевали, так что нечто общее у нас есть. Он человек хоть и властный, и резкий, но, может быть, здравомыслящий.

20 августа 1933

Меня спасают только сердечные капли и Нина. Все остальное плохо.

Я не знаю, как это произошло, но угроза нависла над Сухаревой башней нешуточная. Не думал я, что все зайдет так далеко. Хотя чего я ждал? Храм Христа Спасителя был взорван без промедлений. Но то обрядовое, сакральное строение, которому не место в государстве безбожников, а Башня… Чем она кому мешает? Движению транспорта? Смешно. Кое-кто говорит, она ветхая. Так это неправда. После реставрации она сильна и могущественна, ей стоять и стоять посреди площади, внушая трепет.

Архитекторы взволнованы. Инициативная группа (Грабарь, Фомин, Жолтовский) готовит коллективное письмо товарищу Сталину. Объясняют, насколько ошибочно стремление разрушить Башню, какой непоправимый урон может быть нанесен городу из-за недомыслия и в пылу революционно-реформаторской горячки. Надеюсь, он во всем разберется. Он должен разобраться, его великодушие и справедливость не вызывают вопросов и сомнений, я более чем уверен, что беспредел, временами творящийся вокруг, происходит с недоброй руки каких-то приближенных прихвостней (не буду называть имен), в их темных интересах и без его ведома. Он бы до такого не допустил.

Сам я вечерами теперь занят в нашей архитектурной мастерской, участвую в разработке проекта реконструкции площади, который позволит решить транспортную проблему без таких кардинальных и роковых – не могу сказать «изменений» – разрушений. Предложений много, как то:

1) прорубить шесть арок в нижней части Башни, через них проложить трамвайные пути и пустить транспорт и пешеходный поток;

2) перенести транспортный поток западнее, смещаясь в сторону Самотеки;

3) пробить под площадью тоннель (во-первых, метростроевцы уже давно приступили к устройству в городе метрополитена, и необходимые навыки уже получены, во-вторых, в том месте уже существует подземный ход, соединяющий бывший особняк Брюса на Мещанской с подвалами Башни, – я сам его видел, когда мы с Сытиным и Суховым вели работы по реконструкции и реставрации в 25-м году.);

4) Фомин предлагает устроить круговое движение по площади. Сейчас в спешном порядке разрабатывают график движения автотранспорта на этом участке. Работа не вполне архитекторов и проектировщиков, но теперь отчаянные времена, и нет смысла решать, кто чего умеет делать. Когда человеку надо – он может практически все.

(час спустя)

Меня вот сейчас осенило, бегал телефонировать Генделю. Его идея насчет переноса каменных зданий с отрывом от фундамента – настоящая находка. Надо сообразить, сможем ли мы это сделать с Башней. Тогда она спасена наверняка. Правда, такое еще ни разу не осуществляли, но ведь Советский Союз тем и славен, что он идет по непроторенной дороге и все делает впервые, притом многое – с большим успехом!

Через два часа у меня с Генделем встреча.

28 августа 1933

Разработали график движения, сумели, я же говорил! Отправили коллективное письмо. Причем не только товарищу Сталину, но и товарищу Кагановичу, он как первый секретарь Московского комитета ВКП(б) лично отвечает за решения по городу. Остается только ждать. Как же я не люблю ожидание, это бессмысленное оцепенение, когда уже все сделано, и больше ничего от тебя не зависит.