Черный лебедь мирового кризиса

Отметим, что в нашей стране языка описания мира нет сегодня вообще. От марксистского языка (который, отметим, был полным аналогом западного и комплексно описывал весь мир, так сказать, со дня его сотворения) мы отказались, а западный нас тоже не очень устраивает, поскольку современная российская «элита» и ее методы управления выглядят на этом языке не совсем красиво. Что, собственно, и является одной из основных причин и уж точно главным основанием того самого внешнего давления, которое так раздражает наши элиты.

И вот в этом месте возникает любопытная коллизия. А что если попытаться разработать новый, единый язык нового описания мира? Если это сделать, то главная задача нашей элиты с начала 60-х годов («слиться в экстазе» с элитой западной, осуществить на практике проект «конвергенции») будет, в общем, решена. Да, при этом значительная часть нашей нынешней «элиты», как и, впрочем, современной западной элиты, в эту новую элиту просто не войдет. Но те, кто начнут и осуществят этот проект, войдут точно.

При этом есть и другие варианты. Например, что мы такой язык разработаем, а они — нет. Или наоборот. Или мы разработаем два разных языка… Эти варианты можно много обсуждать, но, в целом, сегодня сложился уникальный случай реализовать эти идеи. Отдельно стоит вопрос о том, нужно ли это делать, но сама по себе такая возможность дорогого стоит, тем более что и нам, и Западу, нравится это кому-то или нет, все равно придется пройти через болезненный период «ломки» элит. Просто потому, что «пряников сладких опять не хватает для всех»!

1 Апреля

Вопреки обычаю я не буду в этом обращении шутить — хотя бы потому, что читать его будут и после 1 апреля. Но без некоторой доли шутки обойтись никак нельзя. И поэтому я напомню, что не так давно в редакционной статье в «Нью-Йорк таймс» директор европейского подразделения инвестиционного банка «Голдман Сакс» по торговле деривативами Грег Смит, проработавший в банке 12 лет, называет обстановку в нем «ядовитой и разрушительной». На первый взгляд кажется, что он несколько ошибся со сроками и как раз это письмо и стоило бы публиковать 1 апреля, ан нет. Хотелось бы отметить еще одну фразу из него: «Падение морали представляет наибольшую угрозу существованию компании в долгосрочной перспективе».

Отметим при этом два обстоятельства. Во-первых, сам Смит не уходит в монастырь, не кается в своей грешной жизни и даже не отдает неправедно нажитые деньги бедным. То есть, иными словами, призывая общество бороться с «аморальным» бизнесом, сам он вовсе не считает, что деньги, которые он заработал в GS, аморальны.

Во-вторых, его имя. Он не Коган, не Альтшуллер и даже не какой-нибудь Петрофф с двумя «ф» на конце. Оно именно что Смит, то есть человек из народа. Которому, вообще-то, обычно слова не дают. Кстати, руководитель GS, который вполне себе Бланкфейн, естественно, выступил против Смита, объяснив, что тот просто обиделся на свое начальство, но при этом ничего не сказал о том, как такое странное письмо попало в «Нью-Йорк таймс». Попробуйте сегодня написать статью о том, что приватизация была аморальна, и опубликовать его в каком-нибудь «Коммерсанте».

Так вот, сочетание этих фактов дает мне основание для некоторых принципиально важных выводов. Прежде всего обращаю внимание на то, что бизнес GS не был аморален с точки зрения прессы США еще совсем недавно, а вот теперь стало необходимым на эту тему выступить. Причем перед именно что чисто американской публикой, для которой Смит важнее, чем Бланкфейн.

Слово «мораль» вообще не очень вяжется с «западным» глобальным проектом, в рамках которого действует GS. Мораль может быть только в обществе, в котором есть базовая система ценностей, а один из фундаментальных принципов «западного» проекта, «свобода», как раз разрешает любому индивиду самому себе выбирать ценностную базу. И в этом смысле масштаб того действа, которое открыто публикацией письма Смита, просто поражает.

Если только не вспомнить недавнюю статью Ф. Фукуямы, суть которой состоит в необходимости максимально усилить креативные способности «западной» элиты, в связи с чем можно снять многие идеологические запреты, введенные в период противостояния двух систем. Или даже иначе — кризис «западного» проекта требует радикального пересмотра всей его базы, не просто идеологической, но и ценностной.

И если рассматривать данное письмо в контексте заявления Фукуямы, то можно предположить, что речь идет о том, что в новых условиях инвестиционные банки и Уолл-стрит вообще больше не являются «священными коровами». Настолько, что в отношении их можно даже использовать такие странные для «западной» проектной идеологии термины, как «аморальный» и «разрушительный».