Черный лед

Хотелось с возмущением отвернуться от него, показать, что со мной нельзя обращаться так, но я не могла позволить себе впустую тратить время, пока мы одни. Не обращая внимания на вспышку отчаяния, я сосредоточилась на вопросах, которые должна была задать:

– Зачем ты солгал насчет инсулина Корби?

– Чтобы прикрыть тебя. Шон узнал бы, что ты провела его. Как, по-твоему, он бы это воспринял? Пораскинь мозгами, Бритт. Мне нужно, чтобы ты вывела меня из этих гор. Мертвая ты бесполезна.

– То есть ты солгал ради себя самого.

– Я понял, что́ ты обо мне думаешь: считаешь, я буду тебя защищать. Думаешь, когда дойдет до выбора, я поступлю правильно. Я не такой, как Шон, но и не добрый малый. – Мэйсон отвернулся от меня, глядя в пространство надрывным непредсказуемым взглядом человека, которого преследуют призраки прошлого. Внутри растекался тревожный холодок: я начинала верить, что он может оказаться опаснее своего дружка. Что он тянет время, играя по правилам своего спутника, пока не придет его черед…

Хруст снега предупредил нас о возвращении Шона. Я дернулась, обернувшись, глаза тут же стрельнули в сторону зажатого в руке пистолета. Он не воспользовался им – я бы услышала выстрел. Но то, как парень держал его: свободно, уверенно, – заставило меня окаменеть.

Шон ухмыльнулся:

– Все чисто. Похоже, это база рейнджеров парка. Пустует уже несколько дней.

Надежда, за которую я так отчаянно цеплялась, сдулась, словно проколотый шарик. Пустует? Несколько дней? Хотелось рухнуть на колени в снег и зарыдать.

– И более того: там есть чем поживиться. Консервы, постель и сухие дрова под брезентом за домом, – продолжил Шон с жадным блеском в глазах.

Я почувствовала, как напряжение отпускает Мэйсона:

– Тогда подзаправимся здесь и отдохнем пару часиков.

Мы пошли к домику. В дверях Шон продемонстрировал нам, как попал внутрь, с довольным видом помахав ключом.

– Нашел это под ковриком, – объяснил он. – Вот доверчивые дурни!

Мэйсон придержал мне дверь, и я сделала шаг внутрь, не проходя сразу дальше, но пытаясь найти какие-нибудь признаки, что рейнджер был здесь недавно и, возможно, скоро вернется. Надеясь, что Шон их просто не заметил.

Однако в затхлом воздухе стояла пыль. Чистота на кухне – ни тарелок, которыми недавно пользовались, ни запаха кофе. Ни отпечатков грязных сапог на линолеуме. Гостиную отгораживала от кухни невысокая перегородка. Вельветовый диванчик, ковер навахо и видавший виды пень, служивший кофейным столиком. На нем также ни чашек, ни газет. В углу у камина притулилось старомодное кресло-качалка, покрытое тонким слоем пыли. Дверь в дальнем углу гостиной вела в маленькую спальню под скатом крыши.

Мэйсон вышел за дровами и вскоре, с грохотом сбросив охапку около камина, занялся камином. Шон скинул ботинки, засунул пистолет в задний карман джинсов и поплелся в спальню, где хлопнулся на матрас лицом вниз.

– Пригляди за ней, Эйс, – крикнул он уже в дверях. – Я вырубился. Следующая вахта моя.

Я стала деловито открывать ящики кухонных шкафчиков. Шон был прав: сегодня мы поедим как следует. Банки кукурузы, горошка, фарша с соусом, сухого молока, риса, фасоли и растительного масла. А еще сахар, мука двух сортов, уксус. Присев перед раковиной, я заглянула за дверь под нею. Большой пакет с набором первой помощи… и карманный нож.

– Разгорелось, – объявил Мэйсон из гостиной, и я немедленно захлопнула дверь под раковиной и вскочила. Нас разделяла кухонная перегородка, и я сунула руки в карманы, чтобы парень не увидел, как они дрожат.

– Здорово, – на автомате ответила я.

Его затуманенные усталостью глаза тут же зажглись подозрением:

– Что ты там делаешь?

– Выбираю, что приготовить. Умираю с голоду.

Он не спускал с меня глаз, явно напряженно размышляя. Обойдя перегородку, стал медленно открывать один шкафчик за другим, переводя взгляд от каждой дверцы ко мне в расчете, что выражение моего лица выдаст мои намерения. На кухонном столе стояла подставка с ножами, Мэйсон немедленно схватил ее.

Закончив проверять ряд полок над плитой, он двинулся вдоль кухонного стола ко мне. До дверцы под раковиной оставались секунды.

– Покажешь мне, как работает плита? – спросила я, теребя ручку одного из шкафов. – И я что-нибудь приготовлю. У нас дома газовая, не знаю, как управляться с электрической, – добавила я, пытаясь говорить спокойно.

Бросив на меня последний испытующий взгляд, Мэйсон повернулся к плите. Парень щелкнул одной из засаленных истертых ручек, и кухню тотчас же заполнил приятный сладковатый запах подгорелого. Вытянув руку над спиралью, я почувствовала исходящее от нее тепло:

– Добрый знак.

Парень кивнул:

– Свет есть – пока.

– Что сначала: спать или есть? – спросила я.

– Решай сама, – буркнул он, будто решение и в самом деле было за мной, а ему все равно. Именно тут выпал редкий миг, когда железный Мэйсон допустил секундную ошибку, бросив короткий тоскливый взгляд в сторону дивана. Гордая тем, что успела это заметить, я осознала: он вовсе не был таким уж железным – ошибался, как все, невольно выдавая свои секреты. А это внушало определенные надежды.