Черный махаон

– Вы меня когда отпустите? – Она помнила, что похитителей нельзя злить, поэтому решила обращаться к парню на «вы».

Парень хмыкнул:

– Скоро и отпущу. Мамка твоя для меня кое-что сделает, и гуляй. На пока, поешь, – сунул в руки тарелку с тушеной картошкой, бросил на колени пачку молока и запаянную в пакет булочку.

И пока Ирина осторожно тянула руки за едой, быстро ее щелкнул на встроенный в телефон фотоаппарат и вышел в коридор.

С тех пор была тишина.

Ира съела картошку, булочку, медленно, чтобы точно почувствовать себя сытой – она читала об этом в книжке про индейцев, – еще медленнее, ближе к полдню, выпила молоко. В животе тоскливо урчало и бурлило. Она попробовала еще немного поколотить в дверь. Но тишина и равнодушие за ней заставили отступить.

Запыхавшись, она села на пол, сложила ноги калачиком.

И вдруг шум, откуда-то сверху. И тонкий бензиновый запах. Как на заправке – его ни с чем не спутаешь. Он сочился из-под двери, тонкой липкой нитью путался в волосах, тревожил ноздри.

Ира почувствовала, что очень хочет в туалет. Так страшно ей еще никогда не было.

– Эй! У вас бензином воняет! – она билась в дверь и прислушивалась к странному нарастающему гулу. К бензиновому запаху отчетливо добавился запах гари. У Ирины округлились глаза. – ПОМОГИТЕ!

48

Передав документы Титовой, Яна ускорила шаг и выбежала на крыльцо.

Из-за угла выворачивал черный микроавтобус. Яна бросилась к нему, распахнула дверь и нырнула в салон, наступив кому-то на ногу. Это был рыжий парень, похожий на дворового котенка.

– Что про Иру известно?

Влад открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил Фомин:

– Выяснили, что пакет молока покупался в магазине «Солнышко», вот здесь, – он развернул монитор и показал на карте.

Яна закусила губу:

– Там дача Федотова, это наш генеральный директор. Я привозила ему как-то документы на подпись, когда он болел.

Миша Фомин и Мстислав переглянулись.

– А вот этот парень вам не знаком, случайно? – Фомин открыл новое диалоговое окно, очевидно, с записью видеокамеры в магазине.

На мутном подслеповатом снимке, Яна увидела бледного парня, очень высокого, с красивым аристократическим профилем. Он брал пару булочек и 250-граммовые пакетики молока. Точно такого же, что и на снимке, рядом с Иринкой. Парень расплатился наличкой, небрежно сунул покупки в полиэтиленовый пакет.

Что-то неуловимо знакомое казалось в этом профиле, небрежной вальяжности движений. Она видела его, этого парня. Точно видела. Но где, при каких обстоятельствах.

Она уже готова была пожать плечами и покачать отрицательно головой, когда ее осенило. Поздний вечер, года три назад. Была зима, она только вступила в должность директора департамента, и практически жила на работе. В тот вечер она уходила позднее обычного, выжатая как лимон, ждала, пока подъедет лифт. Но миновав ее этаж, он потянулся выше. Красная цифра замерла на несколько минут, а потом сменилась цифрой ее этажа. Двери распахнулись.

– А, Яна Владимировна! – генеральный радушно развел руки, будто желая обнять, но, слава богам, не сделал этого. – Что так поздно! Вас семья совсем позабудет.

– Да нет, у меня понимающая семья.

– Не скажите, вот я тоже всегда так думал, пока сын, – он мигнул на притаившегося у стены парня, – не заявил, что я просрал свою семью. Так и сказал, – Егор Борисович невесело рассмеялся.

Яна пригляделась к парню – острый взгляд, благородный профиль. Похож на какого-то актера.

Яну укололо это воспоминание, этот профиль и вальяжная небрежность, с которой он протянул ей руку тогда в лифте и представился:

– Клим.

Яна взмахнула руками, будто ухватывая воспоминание за фантомный хвост. Воскликнула:

– Это он! Это точно сын генерального!

Фомин уже передавал информацию Кистяеву:

– Давай, нужен точный адрес Федотова на этих дачах.

Черный микроавтобус рванул с места.

49

Уже подъезжая к дачному поселку, Яна увидела столб дыма, поднимавшийся над поселком.

– Там что-то горит, – прошептала, отчаянно надеясь, что дочери это не касается.

Водитель черного микроавтобус прибавил ходу, его обогнала на повороте пожарная машина.

– Что там происходит? – Мстислав пересел ближе, прильнул к стеклу.

Они подъехали к дому Федотова, около коттеджа уже толпился народ, кто тащил воду в ведрах – тушили пожар. Уже занялась крыша, из окон валил черный едкий дым. Густой, жирный, сквозь него уже нельзя было рассмотреть ни сам дом, ни то, что осталось от него внутри.

– ИРА! – Яна выбралась из машины, рванула к дому.

Это тот самый дом, в который она привозила документы на подпись. То самое крыльцо. Два этажа, клееный брус, тихое уютное место.

Мстислав едва успел перехватить ее, сжал плечи в кольцо. Яна рвалась из рук, царапалась.

– ИРА! Там моя дочь!

Пожарные хмуро оттеснили их, бросили:

– Нет там никого, первый расчет смотрел уже, – пожарный глянул на Мстислава, попросил: – Смотри, чтоб не бросилась. За периметр отойдите.

Яна кричала:

– Ира! Ира! Ну, что же вы все стоите, почему ничего не делаете?! Она же там! Ее надо спасать! – Мстислав оттащил ее к ограде.

У ворот с шумом притормозила машина, из нее выскочил Кистяев. Сунул пожарному удостоверение: