Черный портер

И тут дело доходит до галстуков и значков. Значки с течением времени менялись. Галстуки меньше. Раньше их пропускали через значки. Были такие, похожие на маленький костер с язычками пламени. Потом завязывали, и это надо было уметь. Галстук – треугольный шейный платок – носили в школе с обычной и «пионерской» формой – белый верх, черный низ. И мальчики и девочки – одинаково на шее, под воротничком. И галстуки были одинаковы. Во всяком случае, они были красные. Но вот материал! Штапельные тусклые галстуки мялись и висели «селедкой». Вида они не имели. Их только постираешь, на следующий день они уже мятые. Разве что гладить их каждый день… Только, кто будет это делать?

То ли дело плотный «скользучий» искусственный шелк, тут же сохнущий на ветру, яростного алого цвета! К нему и кляксы почти не пристают!

Мамедовы вырезали испачканные места. Нашили галстуков. А девочки с мамой вдобавок для пущего блеска вышили звездочки на правом – главном галстучном конце. И эта звездочка с ее пятью лучиками окончательно довершила дело.

Когда на весь пригород только два магазина, а в них все одинаковое, если что и есть… И лежит на скучном прилавке. А лучше сказать, валяется… К тому ж, дороже.. .А тут, любовно сложенные пылающим цветком, с этой звездочкой наверху, да перевязанные толстенькой ниткой мулине с нанизанной прозрачной бисеринкой!

Тетя Тамара Мамедова шепнула пару слов соседкам. Ате – своим. И галстуки у Мамедовых расхватали как горячие пирожки. Школьные, жареные в масле, пирожки с повидлом из тягуче-резинового теста – единственное блюдо их убогого школьного буфета.

Они заработали неплохие деньги. Большую часть отдали отцу.

Поросеночек рос, рос… Продолжение про Мамедова

Школу Чингиз закончил и аттестат получил. Красный велик исправно служил семье, но к нему прибавилось еще одно транспортное средство. Его уже не собирали по косточкам, а купили у дяди. Тот служил боцманом на торговом судне, прилично зарабатывал и недавно стал счастливым обладателем мотоцикла.

Сумел! Гордый, он хотел было свой почти новый мотороллер – только два года и проездил – племяннику подарить, но… Деньги никогда не лишние. Ну, да не в том дело. Тут важно что? Во-первых, уважение. Соседи давно с интересом поглядывали на младшего. А тот рос, вытянулся, раздался в плечах, возмужал, похорошел и… по-прежнему времени не терял.

После школы он и не думал учиться дальше. Еще можно было пойти на завод, к нефтяникам, к тому же дядьке на выучку… Но парню, который об институтах и не мечтал, светила армия, вот он и сказал отцу – мне перекантоваться сейчас немного, а там – вернусь, поглядим. И устроился на автобазу помощником механика.

Он работал сутки, а потом три дня кряду имел свободных. Хорошее дело для человека с головой.

Сначала Чингиз возил фрукты из деревень. Покупал дешево. А мать и сестры продавали их на базаре подороже. Потом съездил в Грузию и познакомился с нужными людьми. В Грузии умели выращивать и обрабатывать хороший табак. Тоже можно – купить дешевле, потом продать, но лучше бы делать папиросы. Это уже настоящее дело! Значит, надо раздобыть гильзы, найти, кому эти гильзы набивать....

Через полгода дело у него закипело. Все, что нужно нашлось. В нескольких киосках появились душистые папиросы в коробочках с надписью «Бакы». Табак был отличный, цена меньше чем «Казбек» и, тем более, «Беломор».

Деньги складывали сначала в жестяную коробку из под леденцов. Ее как-то привез в подарок из Ленинграда мамин двоюродный брат. Потом в другую. Эта была бабушкина, большая с вытесненными на крышке цветными пышными красавицами, точно, купленная «до семнадцатого года». Бабушка хранила в ней катушки, цветные нитки для вышивания «мулине» и подушечки с иголками. Все это пришлось переложить в большую стеклянную банку, а емкость освободить.

Красавицы пооблезли, конечно, но все еще были ничего. Сама коробка -высокая. Денег в ней помещалось много. А если их поменять на купюры покрупней, свернуть плотненьким моточком, резинкой перевязать – еще больше. Но и ее бы скоро не хватило. Отец решил – надо сделать сундучок. К нему хороший замок. И в доме, в подвале лучше, как следует схоронить. Он уж хотел сходить с знакомому столяру…

Только однажды в ночь с субботы на воскресенье в холодную и ветреную темень, когда почти все в доме уже спали, в окно Чингиза постучали. Сначала негромко согнутым пальцем. Потом посильней. Требовательно. Чингиз услышал. Окошко скрипнуло. Он высунулся. Пошептался с пришедшим. Потом тихо, не зажигая света оделся и разбудил отца.

На следующий день новенькая Ява веселого оранжевого цвета, сменившая прежний скромный мотороллер, исчезла со своего обычного места у сарая. Исчез и сам Чингиз. Отец отнес на работу заявление от него с просьбой об увольнении «по собственному желанию». Мать плакала по ночам.

В большой бабушкиной коробке снова поселились как ни в чем ни бывало нитки, иголки и разнокалиберные пуговицы.

Синичка по зернышку клюет