Чёрный призрак

– Хорошо, я не сдам тебя в милицию и даже не скажу про этот случай никому, но при одном условии, – я сделал паузу, наблюдая его. Мои слова поимели действие: в глазах его загорелся огонек надежды. Сейчас он был готов молиться на меня. – Ты завтра приведешь этого коня на кладбище. Знаешь где? – он с готовность закивал головой. – Принесешь упряжь и будешь это делать всегда, когда я тебя попрошу. Завтра будешь в восемь часов, иначе я тебя найду везде. Я надеюсь, ты всё понял? Я могу тебя отвести в милицию и написать заявление, и тебе придется в такие годы хлебать баланду. Ты этого хочешь? Завтра в восемь мы встречаемся на вашем кладбище.

Я намеренно выбрал это место, так как оно было гораздо ближе, чем само село от К. и всего в десяти-пятнадцати минутах ходьбы от моего дома.

Пацан стал клятвенно заверять и благодарить меня. Я прервал его излияния и холодно пригрозил:

– Обманешь меня – достану из-под земли! – он, по-моему, больший трус, чем я предполагал раньше. – Ты можешь ехать?

– Да, – уныло подтвердил он.

Я поймал коня, хоть это оказалось и трудней, чем я думал, посадил незадачливого грабителя в седло, и проследил за ним, пока он не скрылся в темноте.

Я решил твердо быть на кладбище.

Через четверть часа я был уже в постели.

Прихватив булку хлеба и соль, я направился на кладбище. Вначале девятого я был уже там. Мой вчерашний противник уже ждал, хотя я даже не надеялся его найти его там. Он был мрачен и неразговорчив.

– Я не думал тебя здесь застать, – начал я разговор.

– Если я обещал, то буду, – буркнул он недружелюбно.

– Похвально, слова не мальчика, а мужа, – ответил я. – Как тебя зовут?

– Сергей, – ответил он односложно.

Разговор явно не клеился.

–Как звать коня?

– Карат.

– Кто его так назвал?

– Наш агроном. У него жеребчиком шерсть лоснился, хотел он его Черным алмазом обозвать, но назвал Каратом, но карат к нему сразу после того и прилипло, – вы его сильно не гоняйте – запалите. Он ещё с характером, запросто сбросит.

– Ничего, мы с ним подружимся.

Он поднялся и собрался уходить.

– Куда мне деть седло? И как я смогу найти тебя в следующий раз?

– Можете меня не искать, – глаза его блеснули недобрым огнем. – Найдите коня, если его сможешь после этого поймать, и запрягайте, а седло и уздечку положите вон в тот вагончик, там чуланчик есть, завалите его барахлом, тут никто не лазит. Меня можете не искать, мы с отцом на недели две уезжаем, – с эти он скрылся в негустом кустарнике и через минуту появился на дороге, ведущей к деревне. Скоро уехал и я.

Сейчас нестерпимо болят ноги, ломит с непривычки всё тело. Сначала Карат совершенно не слушал поводья и едва не сбросил меня, но часа через два я его заморил, и он успокоился, так что я прилично провел время.

Прочитал написанное. Отчего-то грустно. На дворе ночь. Окна погашены и от того тьма почти полная. Кажется, что она со всех сторон обступила стол и одинокую лампу на нем. Всё кажется, что стальной обруч стянет петлей этот осколок дня и света и всё погрузится навечно в непроницаемую тьму.

Опять тянет на потустороннюю философию. Устал.

Уже вторую неделю я почти ежедневно совершал прогулки верхом. С Каратом мы подружились. Он, кажется, признал во мне хозяина, хотя наши отношения складывались довольно тяжело. Я его часто балую. Мне нравится за ним ухаживать, даже, кажется, излишне. В джигитовке прогресс у меня невелик, но я теперь уже не вывалюсь из седла, как последний школяр. Впрочем, мне больше и не требуется.

Я много часов провожу в седле и с большим удовольствием. Хотя дело обстоит не столь блестяще, на горизонте появились темные тучки. Я раза два чуть было лицо к лицу не сталкивался с людьми. Один из них был мой знакомый, но пока всё обходится. Впрочем, по К. уже начали поговаривать про какого-то загадочного всадника. Печально, но рано или поздно всё станет достоянием общественности и, при нашей застарелой глупости, можно ожидать неприятности, даже занимаясь столь безобидным занятием. Хотя глупость, как и вселенная, едва ли имеет свой предел.

Приобрел чудный плащ, что носили, наверное, во времена Людовика IV, примерил перед зеркалом. В нем я чистый денди. Несколько смахиваю на разбойника, может на пилигрима. Порылся в гардеробе и нашел старую с широкими полями шляпу, что была модной лет пять назад.

Кажется, есть способ подурачить обывателей.

Акции моего детища резко пошли вверх. В К. каждая бабка только и говорит о загадочном черном всаднике. Некоторые по вечерам просто опасаются выходить за пределы К. Бабки те и днем боятся делать это. Впрочем, это их дело. Кажется, общий глас сарафанного радио известил о конце света, а меня обозвал исчадием ада, что пришел известить об этом. Некоторые каркают даже про атомную войну, покупают всё подряд, начиная от пшена, кончая спичками. Продавцы даже плачут, ворочая мешки, особенно молоденькие.