Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями

– О, господи… А если нас посадят за сокрытие трупов?

Галка одернула блузку, холодными пальцами взяла Сашу за запястье и увлекла за яблоню.

– Послушай, я все беру на себя, – тихо, но очень твердо сказала она. – Я спрятала, мне и отвечать. Мне жаль, что ты оказалась во все это замешана, но тут уже ничего не исправишь. Если что, я попрошу, чтобы нас с тобой закрыли в одной камере.

– Шутишь, – мрачно констатировала Саша.

– Пытаюсь. Что еще остается!

И Галя усмехнулась. Это была улыбка человека, которому нечего терять.

Саша снова хотела сказать «о господи», но решила, что достаточно сегодня взывала к Всевышнему.

– Мы с тобой будем гореть в аду, ты понимаешь это? – обреченно спросила она.

– Сначала я выйду замуж! – отрезала Галка. – А потом пусть чистят свои котлы и разводят огонь.

Стриженова обернулась к дому. Где-то там по комнатам бродил Олег, искал свою невесту. А может, целовал длинноногую Кристину. Или понуро выслушивал мать. «Я же говорила! Передумай, Олежек, пока не поздно!»

– Знаешь, Галка, если вы разведетесь через год, я тебя своими руками придушу. Ты столько положила на алтарь этой свадьбы…

Саша споткнулась.

– Не разведемся, – оборвала Галка ее метания. – Дай нам только пожениться для начала.

– Тебе еще сутки до свадьбы! Кстати, ты понимаешь, что ее отменят, как только найдут тело?

– А это уже не важно, – отмахнулась Исаева. – Надо лишь закончить на радостной ноте сегодняшнюю пирушку. Поверь мне, мертвая Елизавета Архиповна для этого гораздо пригоднее, чем живая.

С крыльца донесся скрипучий голос Алевтины, извещавший, что через полчаса планируется продолжение банкета.

– Пропадай моя телега, все четыре колеса! – с отчаянной веселостью шепнула Исаева. – Высидим попойку – и в дамках! Стриж, смотри веселее! Что у тебя лицо какое похоронное!

– Как мне смотреть веселее, когда у меня бабушки кровавые в глазах? – взвилась Саша.

– Бери с меня пример!

– Тебе Олег все затмил. А мне все затмевает уголовный кодекс и соображения морали.

Галка сделала сложный жест, который должен был обозначать, что с уголовным кодексом она связываться не планирует, а против соображений морали у нее есть соображения большой и чистой любви.

– Между прочим, – нахмурилась она, – а почему ты спросила, куда я ее закопала?

– В каком смысле?

– Я ее не закапывала.

Чутье предостерегало Сашу от следующего вопроса, но удержаться она не могла.

– А что ты с ней сделала?

– Спрятала, как мы и договаривались.

– Вот чтобы больше я от тебя этого не слышала! – вздрогнула Стриж. – Не договаривались мы ни о чем! Просто ты присвоила чужой труп и сбежала с ним, поставив меня перед фактом.

– Короче, Елизавета Архиповна в надежном месте.

Саша попыталась представить надежное место на участке в пятьдесят соток. В голову настойчиво лез дурацкий детский стишок: «Утопилась тетка Смита у себя в колодце. Значит, воду через сито процедить придется».

– Чего ты там бормочешь? – подозрительно спросила Исаева. – Какое еще сито?

– Не сито?

– Что – не сито?

– В колодце.

– Стриж! Ты меня пугаешь!

– А ты меня, можно подумать, радуешь безостановочно, – прошипела Саша. – Хватит тень на плетень наводить. Куда дела покойницу?

Галка огляделась и подалась к ней.

– За сараем есть канава. Я про нее вспомнила в самый ответственный момент!

– Чш-ш-ш!

– Отличная канава, поверь! Словно нарочно для этого дела выкопана. Я даже грешным делом подумала, уж не для меня ли они ее приготовили.

– Возможно, это был бы не худший вариант, – пробормотала Саша.

– Да ну тебя. Слушай, там даже веток целая куча оказалась навалена. Старушка лежит, как дитя в колыбели. Идеальное место, Стриж! Никто ее там не найдет, поверь мне.

6

Рита Сысоева когда-то начала встречаться с Валерой Грабарем, рассчитывая лишь посмеяться над ним. Грабарь был не из тех, кто мстит обидевшим его девушкам. Он бы даже не понял, что его оскорбили.

Именно это в конце концов и удержало ее от всех заготовленных планов. Рита была беспечна, но не жестока, а в том, чтобы выставить назойливого боксера на всеобщее посмешище, было что-то от издевательств над ребенком.

Сначала она его вышучивала. Шутки эти были злы и колючи, но Валера не понимал и половины, поэтому издевки Рите скоро прискучили.

Тогда она стала пытаться от него избавиться. Грабарь пыхтел, мрачнел, жевал щеки и выглядел еще большим идиотом, чем был на самом деле, но продолжал бродить за Ритой неотступно.

«Не повезло парню влюбиться в тебя», – сказала однажды Нина. Рита поразмыслила, и честность заставила ее признать, что мать права. С этой минуты она начала жалеть Грабаря.