Черный вензель

– По счастью, только ты один, – со смешком проговорил парень слева.

– Ага, про первенцев вы знаете! – возликовал мальчик. – Значит, вы работаете на моего братца, так?

И, кстати, припомнил: Виктория упоминала каких-то «взрослых ребят», которым Кир может приказать разделаться со строптивцами. Как-то смешно их называла… ага, вспомнил – лигой.

Молчание. Потом девушка нахмурила бугорки на лице там, где отсутствовали брови, и сказала подчеркнуто строгим голосом:

– Мы не работаем на Кира. Просто его отец, Виктор Антонович Прайд, создал и возглавляет политическую партию, у которой есть свое молодежное крыло.

– Какая-то лига…

– Да, именно, «Лига чистых»! – Голос девушки зазвенел от горделивого восторга. – Мы все много работаем, помогаем Виктору Антоновичу. Да, мы хотим и готовы изменить этот мир к лучшему, избавить его от всей этой грязи, пошлости и невежества, от человеческой дикости. И Кириллу, по просьбе его отца, мы тоже иногда помогаем. Но только по просьбе…

– Сейчас к нему меня везете?

Девушка замялась, ответила обтекаемо:

– Возможно.

– И зачем было такое воротить? Лично я всегда готов встретиться с братом.

Никто ему не ответил. Да Маго и сам утомился болтать с этими странными людьми и стал думать о своем близнеце. Удивительно, но после их встречи, когда один брат попытался убить другого, он все равно вспоминал младшего Прайда без всякой злости, почти скучал по нему. Иногда представлял, что было бы, окажись вдруг Кир в их с мамой и бабушкой квартире, поживи там какое-то время. Может, стал бы нормальным парнем?

* * *

В этот день Редкий наконец постиг суть выражения о том, что клин клином вышибают. После разговора с Тороновым он на автомате добрался до палаты, лег и попытался усилием воли вырубить сознание. Ни о чем не думать, не помнить. Забыть, что именно он виноват в смерти Васи и во всех тех смертях, которые могут произойти в городке. Он же мог не пойти в Северный коридор, просто не пойти! И никакие хитрости этого скользкого гада его бы не заставили.

Он не хотел говорить, не хотел отвечать на звонки. Но дернулся и разом сел, когда позвонила Элла. Потом услышал ее странную догадку насчет Антона и растерялся:

– Погоди, Эл, с чего ты такое взяла? Тоха знать не знал ничего про «Комитет», пока не услышал от меня. Ну да, я отдал ему визитку…

– Дело не в визитке, – торопливо и настойчиво произнесла девушка. – Они могли сами выйти на него. Ну кто больше Антона знал о детях? А сейчас он откуда-то получает сведения о том, как далеко от Института ушли первенцы, где они находятся.

– Но у него в полиции есть связи, не забыла?

Элла помолчала, собираясь с мыслями. Он не торопил, хотя странно было молчать в телефон. Потом девушка продолжила с напором:

– На самом деле не в сведениях дело. Просто Антон изменился. Ты знаешь, он всегда стремился не то чтобы к власти – нет, но ему нравилось принимать сложные решения, ход за ходом выстраивать план действий. И нравилось, когда вокруг были мы, готовые выполнять указания. В общем, чтобы каждый четко делал то, на что способен, ради единой цели, вот! Но мы, наверное, были плохими исполнителями, и Тоха редко бывал нами доволен. А теперь хотя он и нервничает, но в нем появилась некая спокойная уверенность. Значит, есть кто-то, на кого он смог опереться, в ком увидел исполнительных единомышленников. А кто это может быть, если не члены «Комитета»?

– Хорошо, я понял, – обдумав слова Эллы, ответил Редкий. – Давай предположим, что это так. Тебя это пугает? Ты чувствуешь в нем угрозу ребятам?

Котенок отвечала уверенно:

– Нет, мне кажется, нашу пятерку он не предаст. Он только что ушел от меня, перед уходом предупредил, какая ситуация в городе, и попросил следить за передвижением ребят. Потому что те, другие, дети – они уже на окраине города, и их не могут остановить. Знал ведь, что я могу что-то заподозрить, и все равно сказал. А сам наверняка поехал как раз туда. Ох!

– Чего ты? – Эдик от тревоги даже на ноги вскочил.

– Если комитетчики уже там… они ведь могут сработать оперативнее полиции и Института и просто уничтожить детей. Они к этому готовы!

– Элла, – с трудом, превозмогая себя, выговорил Эдуард. – Не нужно тебе думать о тех детях. Я тут кое-что узнал: побег был подстроен учеными, которые намерены таким образом прекратить опасный эксперимент. Даже если малышей вернут в их клетки, их все равно устранят под каким-нибудь благовидным предлогом.

– О боже, – прошептала Котенок. По голосу Эдуард понял, что она близка к панике. – Значит, нельзя допустить, чтобы институтская охрана их переловила, а еще надо защитить от «Комитета». Но как это сделать?

– Элка, прошу тебя! Это ужасно прозвучит, но просто… просто не бери в голову. В мире ежегодно гибнут тысячи детей, и мы не в силах их спасти. И этим детям мы тоже не можем помочь, вот и все.

Он услышал, как девушка буквально задохнулась от возмущения. Она заговорила не сразу, и голос у нее стал ледяным: