Черный ворон

Промелькнула тень в развевающемся халате, послышались звуки какой-то возни, неотчетливое, но явно нецензурное бормотание. Что-то треснуло, из-за поворота вылетел сноп искр вместе с обрывком громкой фразы:

– ...твою мать! Ну и хрен с тобой! Потом наступила относительная тишина. Павел подал голос:

– Эй!

– Кого еще там черти носят?!

Прямо на Павла несся высокий очкарик с всклокоченной бородой в мокром рабочем халате. Когда очкарик приблизился, Павел увидел красные, воспаленные глаза и ощутил характерный алкогольный, точнее, похмельный выхлоп.

– Ну что за мандрапа-пупа? – крикнул встрепанный очкарик.

– Да вот, – Павел протянул накладную. – Снабженцы к тебе послали. Поставь отметочку.

Очкарик обалдело посмотрел на Павла и выразительно покрутил пальцем у виска.

– Ты что, чувак, с дерева упал?

– С Луны свалился, – сказал Павел, вспомнив разговор с теткой из отдела снабжения.

– Оно и видно, – сказал встрепанный более спокойным тоном. – У нас очередь на машинное время знаешь какая... В общем, иди откуда пришел...

– Вот как? – Павел посмотрел на собеседника особым «удавьим» взглядом, который в критических ситуациях получался у него не хуже, чем у отца. Научиться такому взгляду невозможно; Павел его унаследовал.

Очкарик заметно смутился.

– Да я не в том смысле... Иди обратно в отдел снабжения. Там в сорок пятом кабинете есть такой Филимон Лукич. Оставь у него бумажку, недели через три отметочка будет...

– Когда? – недоверчиво спросил Павел.

– Ну, может, через две. Раньше никак нельзя. Как нам тут БЭСМы поставили, эти ахушники окончательно аху – я извиняюсь – ели. Все свое говно шлют нам на обработку, а у нас по институтам загрузочка будь здоров, и своя тематика имеется... Работаем в три смены, машины не выключаем сутками, пропади они!

И он в сердцах пнул по ближайшей железной панели.

– За что ж так-то? – спросил Павел.

– А ты знаешь, что это за хренотень? – злобно спросил очкарик. – Сплошная кибернетика с математикой, а сокращенно – кебенематика! Одних ламп тысячи три, значит, раз в два дня, по теорверу, одна из них дает дуба. И стоп машина. Запускай программу по новой. А если она длинная – значит еще сутки долой, это как минимум... Короче, ты меня понял. Дуй к Лукичу и раньше двадцать пятого не приходи...

Павел вздохнул. Он знал, что не только к двадцать пятому, но и к завтрашнему дню на складе не останется ни единой шайбы.

– Слушай ты, пень, – беззлобно сказал он, протягивая бумажку. – Вникни в содержание, сделай, что надо, а за мной не заржавеет.

Он расстегнул портфель и показал горлышко бутылки. Взъерошенный математик взял бумагу, не сводя глаз с портфеля.

– Ты не сюда смотри, ты туда смотри, – сказал Павел, грозя пальцем.

Очкарик, нахмурив лоб, стал изучать бумагу.

Потом он тряхнул головой, хихикнул, убежал куда-то вместе с накладной и через минуту вернулся.

– Вот тебе штамп. Иди получай свои хреновины. А я сейчас программу на твою заявочку составлю. Запущу вне очереди, чтоб никто не придрался...

– Зачем?

– Должна ж быть перфокарта и распечатка с машины. Для отчета. Мы с ней на пару шустро работаем. Часика за три справимся.

– Сто на один умножить? За три часа?

– Ага, и получить девяносто девять и три в периоде. Принцип цепей. Техника, что ж ты хочешь?

– Я? Хочу технику потолковей... В общем, я пошел шайбы выколачивать, а на днях, если позволишь, загляну к тебе. Что-то меня твое хозяйство заинтересовало. Держи гонорар...

Через два часа, собрав пять требуемых подписей, Павел стоял перед кладовщиком, который придирчиво изучал накладную.

– Непорядок, – сказал наконец кладовщик. – Вот тут не по форме. И тут: «За Сметанина Коммод».

– Сметанин в отпуске, – сказал Павел, успевший поднабраться кое-каких сведений.

– Не знаю, не знаю, – заявил кладовщик. – Мне не докладывались.

– У меня и другой документ есть, – сказал Павел и вытащил вторую бутылку.

Так он заполучил дефицитные шайбы, знакомство с программистом Шурой Неприятных и тему для серьезных размышлений...

Потом Павел занимался своей текущей работой, Другими делами, но исподволь все возвращался к сцене в вычислительном центре, вспоминал собственные слова: «Хочу технику потолковее». То он ловил себя на том, что смотрит на физические свойства разных минералов с позиции того, нельзя ли их каким-то образом использовать в микросхемах или в чем-то подобном, чем можно заменить вакуумные лампы, то вдруг, гуляя по парку, с удивлением слышал собственный голос, повторяющий:

«Может, не кремний, не металлы а, скажем, углерод». Однажды ему приснилось, что он раскрывает толстую книгу, на переплете которой написано:

«Сверхпроводимость».

Постепенно эти разрозненные сигнальчики свелись в некую предварительную гипотезу. Павел обложился специальной литературой, кое-что просчитал, прикинул. Гипотеза стала обретать четкость.

Весной он подал. документы в аспирантуру – почему-то Горного института. Летом, во время отпуска, он увязался в экспедицию, проводимую одним из заказчиков лаборатории Кухаренко по кимберлитовым брекчиям Якутии.