Черный ворон

И тут все сразу встало на места. Таня, ах, какая же ты умница, Таня! «Разве ты клялся мне в вечной любви? Разве я приняла твои клятвы?» – так, кажется, сказала она. А ведь сколько признаний, сколько заверений и клятв было у них с Варей! Есть категорическое «надо», жесткий стержень, скрепляющий зыбкий и неустойчивый мир – обязательства надо выполнять. Отвернувшись от Вари, он предаст полностью вверившегося ему человека, предаст любовь, предаст самого себя и больше не сможет уважать себя. Отказавшись же от Тани... А вот и не отказавшись – разве она не останется с ним надежным, верным, все понимающим другом? Наоборот, если он сейчас бросит Варю и устремится за Таней, он потеряет и ее – вряд ли она примет того, кого не сможет уважать... Все. Решено... Спасибо тебе, Таня, Танечка...

И с этим именем на губах Павел заснул. С ним же и проснулся – у постели стояла она, свежая, веселая, благоухающая вчерашними духами, несказанно прекрасная в своем бежевом «сафари».

– Вставай, Большой Брат, – сказала она, скаля белоснежные зубы. – Завтрак проспишь.

– А ты? – спросил он, протирая глаза.

– А я уже позавтракала. И зашла попрощаться.

– Как попрощаться? – У Павла запершило в горле.

– Лично. Сейчас за мной заедут коллеги отца. Поездим по городу и окрестностям, поужинаем у академика Силуянова – тоска, конечно, я почти никого не знаю, но что поделаешь? Светскими обязанностями пренебрегать нельзя. Вернусь только ночью за вещичками – завтра, рано утром, уезжаю на экскурсию, в Самарканд и Бухару. Надо ведь воспользоваться случаем – когда еще в эти края попаду? А оттуда прямо на самолет и домой.

– А как же я?

– Хватит уже! – резко сказала Таня. – Сам же прекрасно понимаешь, что мне здесь делать нечего ни с какой точки зрения.

– Да, – сказал он. – Извини. Это я просто еще не проснулся.

Таня отошла к окну и закурила.

– Одевайся. Я не смотрю.

Он бодро встал, тут же скривился от боли – неосторожно ступил на больную ногу – и стал, уже осмысленно и осторожно, двигаться к ванной.

– Как Варя? – спросил он, помывшись и застегивая рубашку.

– Наверное, спит еще. Мы до половины пятого проговорили.

– И что?

Она повернулась и внимательно посмотрела на него.

– Помнишь, я говорила тебе, что поделюсь своими наблюдениями только в исключительном случае?

Павел кивнул.

– Так вот, исключительного случая я не усматриваю.

– Понятно. – Павел опустил голову, нагнулся и стал понуро застегивать сандалию на здоровой ноге.

Таня не спускала с него глаз. Он выпрямился, посмотрел на нее и сказал хрипло:

– Дай закурить.

– После завтрака получишь всю пачку" – сказала она и, подойдя к тумбочке, забросила сигареты в ящик. – По-моему, ты хотел сказать что-то другое.

Павел молчал.

– Ладно, кое-что расскажу. Мы были друг с другом откровенны, и я многое поняла. Варя – человек искренний, порывистый, эмоциональный. Она любит тебя без памяти и ждет такой же самозабвенной любви. Ей будет очень трудно с тобой – не из-за тебя, а из-за той жизни, в которую ей придется с тобой погрузиться. Твой город, твоя работа, твоя семья, круг друзей, интересов. Новый, чужой мир, в котором ей совершенно не на кого опереться, кроме тебя. К тому, что ждет ее, она совсем не готова – у нее другой жизненный опыт, хотя и немалый, другое воспитание... Знаешь, если на твоем месте был бы кто-нибудь другой, я сказала бы, что тебе придется как минимум несколько лет жизни посвятить ей одной – и ее детям, конечно – и начисто забыть обо всем остальном. Но я знаю тебя, ты умный и сильный, тебя хватит на все – и на нее, и на детей, и на плодотворную работу. Так что дерзай, Чернов, с Богом. И знай: если что, я рядом, можешь во всем на меня положиться.

– Спасибо, Таня, – серьезно сказал Павел.

– Не за что, Большой Брат... Засим пока, и поспеши, а то останешься голодным.

Таня приблизилась к нему, чмокнула в щеку и устремилась к дверям. В проеме она остановилась, развернулась, расстегнула сумочку, достала из нее что-то и выставила вперед руку.

В ее руке сверкнул голубой алмаз. Одна его грань поймала луч света из окошка, усилила его и бросила на лицо Павла. Он зажмурился.

– Я всегда с тобой, – услышал он шепот Тани и раскрыл глаза. Он был один.