Черта оседлости

– Что ты так долго ехал? Пробки?

– Нет, не пробки, потом расскажу, только руки помою, – Старцев разделся и пошел в ванную. В коридоре у двери в комнату дочери стоял новенький красный велосипед с большим бантом на руле.

– Веры еще нет? – спросил Старцев.

– Еще нет, – ответила Лариса, они к концерту готовятся, наверное, задержали.

– А далеко школа? – крикнула из гостиной Наталья.

– Пять остановок.

– Ничего, на велосипеде быстрее будет доезжать, чем на троллейбусе, – Вячеслав вышел в коридор и обнял Старцева:

– Ну, хозяин! Картошка, молоко, лук! Раскулачивать пора!

– За стол! За стол! – торопила Лариса. – А то мы волноваться начали. Нет и нет именинника. А в интернете написали, что авария какая-то. Как раз на нашем шоссе. Ребенок пострадал. Говорят, снова какой-то чиновник нарушил.

Старцев вошел в гостиную, стал пожимать руки. Легкая тревога, вызванная последним звонком, исчезла.

Первым на правах старого друга слово взял Вячеслав. Встал, оглянулся, собираясь с мыслями, на телевизор. Звук был выключен, только картинки мелькали.

– С Николаем мы знакомы, дай бог памяти, с середины семидесятых. Десятилетку вместе закончили, на истфак вместе поступили. И всегда Николай был первым. Мне удалось только в одном его обскакать – я женился раньше. Но тут у Николая уважительная причина была – советская власть ему помешала. Отвлекла от женского пола, заставила о душе подумать в местах хоть не далеких, но недоступных. Но свидетелем у меня на свадьбе он стать все равно успел.

Вячеслав повернулся к Старцеву:

– Тебе – пятьдесят пять! Как ни крути, возраст ответственный. Поэтому, зная твой ответственный подход ко всем делам, желаю тебе здоровья. Чтоб еще на столько же хватило!

Затем были еще тосты, желали успехов, вспоминали заслуги. Кто-то предложил тост за счастливую семью. Естественно, спросили про дочь.

– У нее все такие же волосы до пояса?

– Такие же!

– И маму по росту догоняет?

– Почти догнала!

– И все такая же отличница?

– Такая же!

– Тоже ответственная?

– Тоже!

– На занятиях сегодня?

– Ни них, на них!

Когда расправились с первыми салатами, и кто-то из гостей пошел курить на лестницу, Старцев подошел к Ларисе:

– Вера не звонила?

– Нет, я сама набирала. Телефон выключен. Сел, наверное, вечно она болтает, за батарейкой не следит!

– Ну, ладно, – ответил Старцев, – наверное, действительно, серьезный концерт.

Он вышел на лестницу к курящим. Через окно, открытое, чтобы выходил дым, со двора доносился визг пьяной компании. Скамейки под чахлым тополем манили к себе всех забулдыг квартала. У кого-то даже была гитара. И снова три аккорда и – «Владимирский централ, ветер северный…».

Курящие докурили и ушли к столу. На лестнице остались только Старцев и Вячеслав.

– Знаешь, – сказал Старцев, – я эту песню сегодня уже слышал.

– Немудрено, – ответил Вячеслав, туша сигарету.

– Нет, не все так просто, – Старцев оглянулся наверх, на прикрытую дверь в квартиру, – слушай.

– Он рассказал об аварии и о последовавшем звонке.

Помрачневший Вячеслав снова закурил, помолчал, потом сказал:

– Знаешь, эти номера лучше не запоминать.

– А как же ответственность, про которую ты говорил. В том числе и гражданскую ответственность, – Старцев усмехнулся, – мы столько о ней всегда говорили, а вот случай представился проявить – и такая буря в голове: страх, стыд за страх, прошлое права предъявляет, стоит, как стенка – не отступить.

Вячеслав с ожесточением загасил, ломая, недокуренную сигарету:

– О своих подумай. Тоже, между прочим, ответственность.

Потом, у самой двери, тронул Старцева за рукав:

– Ларисе не говори пока.

Вернулись за стол. Смущенная и раскрасневшаяся Лариса поднялась с бокалом шампанского в руке. Шампанское было налито от души – по тонкой стенке сползала струйка пены.

– Ты потрясающий человек! За тобой – как за каменной стеной! Ничего не страшно!

Старцев, смущаясь, тоже встал, обнял жену.

– За такие слова поцеловать нужно!

– Горько! Горько!

Поцеловались. Выпили по глотку. Сели.

Мне показалось, пришел кто-то, – сказала Наталья, вроде дверь щелкнула.

В коридоре послышался шум и жалобный звон велосипедного звонка.

– Упал, – сказал Вячеслав.

– Вера пришла. Пойду, помогу ей. А то велосипед дверь загораживает, – Лариса выбралась из-за стола.

– Ну а мы пока за хозяйку выпьем! – Вячеслав оглядел бокалы гостей, – пополняем запасы нектара, за хозяйку глоток должен быть полноразмерным.

– Что-то долго они там помогают друг другу, – Старцев тоже встал и за спиной Вячеслава пробрался к выходу из гостиной.

Велосипед лежал на боку, переднее колесо еще медленно крутилось. Лариса стояла у двери в комнату дочери и дергала ручку.

Она посмотрела на мужа:

– Не открывает. И плачет как будто!

Старцев постучал в дверь:

– Вера, открой!

За дверью что-то шуршало, как будто разлеталось что-то легкое. Потом все смолкло и стало слышны всхлипывания.

– Вера, что случилось? Открой! А то папа дверь сломает!

Всхлипывания прекратились. Снова зашуршала то ли одежда, то ли бумага.

– Отстаньте, я сама, – непривычно хриплым голосом ответила через дверь Вера. – Идите к гостям. Я сама приду!