Черта прикрытия

Она потрогала гелекокон, взвесила его на руке. Тот оказался тяжелее, чем ей казалось по внешнему виду. Присмотревшись внимательнее, она различила множественные прослойки костюма — те казались даже тоньше, чем обычные кожа и ткани, а границы слоев отливали всеми цветами радуги. Некоторые слои были явно толще остальных, они казались и менее прозрачными, почти матовыми. Это делало костюм визуально прочнее, но ненамного.

— Думаю, с моей стороны было бы весьма наивно поинтересоваться альтернативными моделями.

— Это не просто наивно, это неосмотрительно и бессмысленно, если быть точным, — ответил аватар, — но если кокон кажется тебе слишком непрочным и тонким, не беспокойся. Есть еще внешний слой доспехов, эту броню надевают поверх геля. Я тебе уже подобрал такие доспехи. — Он снова показал в сторону многофункциональной душевой кабинки, которая устаканилась в новой конфигурации. — Теперь отправь свои биологические потребности. И не мешкай.

Она посмотрела на аватара, но тот уже отвернулся к экрану.

Пришлось ей слезть с кресла и направиться к душевому отсеку.

— А тебе разве не нужно пописать и покакать? — язвительно окликнула она его оттуда. — В этой человеческой форме?

— Нет, — сказал аватар, — не в буквальном смысле слова. Но я могу. Точно так же, как мне было бы несложно есть и пить, если б это возымело нужный общественный эффект. Органика просто прошла бы насквозь. Хотя — в случае относительно твердой пищи — в пережеванном и измельченном виде. Пригодная к повторному употреблению, конечно, если я не продержал ее внутри достаточно долго, чтобы там начали развиваться какие-нибудь микроорганизмы. Так что в каком-то смысле я могу рыгать, ссать и пердеть. Некоторые люди находят это забавным и с удовольствием поедают то, что прошло через организмы аватаров. Понятия не имею, зачем им это. Но таковы уж люди.

— Жаль, что я вообще об этом спросила, — пробормотала Ледедже, подтираясь.

— Ха! Уж я думаю, — отозвался аватар довольным тоном.

Иногда ей случалось забывать, какой хороший у него слух.

Она для виду помочилась и подняла гелекокон с пола. Матовые, почти непрозрачные участки располагались преимущественно на спине. Или на груди. Трудно было сказать навскидку. Они были слегка конической формы, вытянутые в длину, как прозрачные, но сильные мускулы.

Она полюбовалась на себя в Отражатель. Татуировка была как зимняя буря, замерзший вихрь черных линий, разметавшийся по всему ее телу. Она убила кучу времени с тех пор, как они сбежали со всесистемника, обучаясь управлять татуировкой. Она теперь умела делать линии толще и тоньше, менять их число, цвета и коэффициент отражения света, выпрямлять или закручивать, делать волнистыми, свивать в завитки и спирали, превращать в круги, прямоугольники или придавать любую другую геометрическую форму по своему желанию. В память татуировки были заложены многие тысячи узоров.

Она покосилась на серебряное кольцо, которое носила на левой руке.

— А как насчет терминала? — спросила она.

— Не беспокойся, костюм сам подстроится.

Она передернула плечами.

Ну ладно, валяй.Она шагнула вперед и наступила ступнями на то, что в костюме соответствовало носкам. Там не было никаких видимых отметок, куда ставить ноги. Сначала ничего не случилось, и она даже успела подумать, все ли правильно делает и не лучше ли отойти на пару шагов и попытаться как-то натянуть гелекокон на себя. Потом гелекостюм внезапно ожил, распрямился, вытянулся вверх, оплел ее ногу, пополз по коленям и бедрам, окружил туловище, спустил два ответвления по кистям рук и напоследок собрался в складчатый рюш или воротничок вокруг шеи.

Он двигался даже быстрее, чем татуировка, когда меняла рисунок. В гелекоконе не было ни холодно, ни тепло, его температура примерно соответствовала температуре ее крови. Как и татуировку, она его почти сразу перестала ощущать.

— Он остановился у меня на шее, — сообщила она.

— Так и должно быть, — отозвался Демейзен, — он не пойдет дальше, пока нет непосредственной опасности.

— А как можно приказать ему пойти дальше?

— Скажи Поднять шлем

или просто окликни его. Эй!или как там у вас это заведено; мне говорили, что этого достаточно.

— Он... разумен? — не поверила она. Это восклицание больше походило на крик ужаса, чем ей бы хотелось.

— Ножеракета — и та умнее, — ответил аватар насмешливо. — Но он понимает человеческую речь и способен поддерживать разговор. Он должен охранять тебя от всякой внешней угрозы, даже когда ты спишь, Лед. Он не может быть чересчур глуп.

Ее глаза полезли на лоб, дыхание сперло, она почувствовала, как ее поднимает на цыпочки.

— Эта хрень только что вставила мне что-то типа анальной затычки и маточной спирали, — сказала она, следя за тем, чтобы голос оставался повышенным на несколько тонов. — Это, надо полагать, тоже часть стандартной последовательности его действий?