Чертополох и терн. Возрождение веры

Картины Босха невозможно представить в церкви – и это несмотря на то, что по форме (именно и только по форме!) картины воспроизводят формальную иконографию, присущую бургундским (ранненидерландским, как их именует Панофский) мастерам. Сакральная форма триптиха, наполненная скептическим, если не еретическим и даже адским содержанием, – это сущностное противоречие.

Экфрасис картин Иеронима Босха, то есть буквальное описание нарисованного художником, часто заменяет толкование произведений. Во всяком случае, кажется, что достаточно разглядеть все ужасы и больше ничего не требуется. Босх нарисовал столько причудливых чудищ, что, уже внимательно описав этот бестиарий, как бы приближаешься к пониманию высказывания художника. Такие (и весьма уважаемые) толкователи произведений Босха существуют. Голландец Дирк Бакс посвятил жизнь описанию и растолковыванию едва ли не всякой детали в картинах Иеронима Босха; фламандский филолог Эрик де Брюн написал пространное толкование отдельных эпизодов из произведения «Воз сена»; и так далее – список исследователей так же долог, как описание деталей в картинах. Всматриваться нужно долго, и, не разглядев всего, мы рискуем упустить поворот мысли автора. Босх многословен, но всякое слово сказано по делу.

В данном тексте я сознательно ограничусь анализом трех финальных триптихов мастера.

Поскольку стилистически три триптиха Иеронима Босха совпадают, сюжетно дополняют друг друга, а хронологически являются итоговыми вещами мастера, имеет смысл рассматривать их одновременно, считая, что в них заключена концепция «Страшного суда».

Приступим к описанию картин.

Прежде всего в данных триптихах важно то, что изображено торжество Ада. Ад повсюду: Макс Фридлендер назвал чудовищ, которые появляются даже в Раю, «лазутчиками Ада»; химеры проникают в райский сад, скользят у самых ног Господа, ластятся к праведникам. Хотя к каким праведникам? Помимо химер, Босху рисовать в Раю некого: Рай Босха безлюден – мы не видим ни одного человека, приглашенного святым Петром в Рай. В триптихах «Сад наслаждений», «Страшный суд», «Воз сена» в Раю просто никого нет, кроме Адама и Евы, которые вскорости будут изгнаны. Поглядите на триптихи ван дер Вейдена, Лохнера и прочих предшественников Босха: в райскую часть триптиха выстроилась впечатляющая очередь. Но, по Босху, Рай пуст.

В огромном саду мы видим лишь Бога, Творца всего сущего, и недостойных первых людей. Адама и Еву изгоняют, и, судя по всему, отныне в Раю обитают лишь те хитрые скользкие твари, которые пробрались даже в райский сад. Помимо них – никого нет.

Основное действие разворачивается во время Страшного суда, в нашей юдоли слез. Выясняется, что наш земной мир и Ад заселены плотно и практически теми же самыми людьми, поскольку в Ад переходят практически все живые. Примечательно: Босх не отображает никакой разницы между теми, кто уже в Аду, и теми, кто (пусть теоретически) еще может спастись. И если Мемлинг подчеркивает сходство всех со всеми потому, что грех отражается и в добродетели, а добродетель в грехе, и Любовь принимает все сразу – то, по Босху, однообразие человеческих характеристик связано с тем, что все попадут в Ад. Все люди похожи друг на друга – то есть изображено общество или даже человечество – и все приговорены.

В связи с этим априорным знанием о том, что весь мир обречен на муки, процедура финального взвешивания отсутствует.

Архангел Михаил не появляется в сцене Суда вовсе, нет и пресловутых весов, да и в суде как таковом нет нужды – в картине Босха «Страшный суд» никакого суда нет: все и так уже ясно. Иисус, глядя с небес на неуемное плотское безобразие, показывает руками, куда пойдут грешники и куда праведники; впрочем, жест у Сына Божьего скорее растерянный – кажется, что Спаситель просто недоуменно развел руками: ему ясно, что в Рай не пойдет никто.

Рай пуст, зато Ад просто ломится от постояльцев, более того, земная юдоль является филиалом Ада – в нашем мире клубятся бесы и монстры, а люди стали их добычей задолго до того, как попали в Ад. И любопытно, у тех, кто уже в земной юдоли познакомился с чудовищами, нет и тени надежды на то, чтобы вернуться к недолгому райскому блаженству Адама и Евы.

Босх последовательно и изощренно повествует о всех видах мучений, коим подвергаются при жизни и будут подвергаться после смерти люди.

Итак, суммируя описания триптихов, мы констатируем, что изображен безжалостный Страшный суд, не оставляющий надежды человечеству.

На символическом уровне три итоговых триптиха Иеронима Босха передают нам свидетельство о закате Бургундского герцогства и эпохи куртуазного рыцарства.