Червь

В: Не нашла ли она ещё каких объяснений этому приключению? Не было ли с вашей стороны других вопросов?

О: Она уверилась, что Его Милость имеет в предмете какое-то чёрное дело, и с ужасом гадала, что же её ждёт впереди. И страхи её сбылись — как раз в тот день, когда она мне всё это рассказывала.

В: Об этом потом. Не приключилось ли других происшествий до вашего прибытия в «Чёрный олень»? Она об этом ничего не говорила?

О: Нет, сэр, ничего такого. А в «Чёрном олене» накануне того злосчастного дня впрямь приключилась история. Его Милость, как и прежде, призвал её к себе в покой и опять пошёл чудить. Сперва разбранил за дерзкие поступки: ему вообразилось, что она забрала слишком много воли, а у неё и в мыслях ничего похожего не было. Потом стал попрекать её распутством, стращать адскими муками и Бог весть чем ещё. Да в таких выражениях, точно он не высокородный джентльмен, а какой-нибудь анабаптист

[112] или велеречивый квакер, каких она смолоду навидалась. И ведь за что карами-то грозит: за то, что она его же приказ исполняет. Уже после она на него дивилась: не иначе о двух умах человек. А как вернулась она в свою комнату да легла в кровать, так и всплакнула. Кому же приятно терпеть обиды ни за что ни про что. Я говорю: «Что же он в капище-то тебя нахваливал?» А она: «У вельмож всегда так. Флюгарки, а не люди, и прихоти их переменчивы, как ветер, — их и крутит из стороны в сторону».

В: И часто она высказывала подобные мысли? Часто ли неуважительно отзывалась о высоких особах?

О: Увы, сэр, не без того. Я в своё время расскажу.

В: Да уж, придётся рассказать. А теперь вот что. Девица, стало быть, догадалась, что делается какое-то скверное и ужасное дело, не так ли? Догадалась ещё у капища — а ведь с тех пор минуло уже три дня. Что бы ей тогда же не учинить бегство, не кинуться за советом и защитой к мистеру Лейси или не взять иные меры? Отчего она, как невинный агнец, влекомый на заклание, следовала за вами ещё три дня?

О:

 Так ведь она, ваша честь, полагала, что я и мистер Лейси заодно с Его Милостью — какой же ей был резон к нам обращаться? А что до бегства, то при ночлеге в Уинкантоне и в Тонтоне она-таки подумывала бежать куда глаза глядят, но духу не хватило: одна на всём белом свете — кому она нужна, кто оборонит от напасти?

В: И вы поверили?

О: Что она со страху ум растеряла? Да, сэр, поверил. Известно, один в поле не воин. Тем паче когда это слабая женщина.

В: В разговоре, случившемся в тот вечер в «Чёрном олене», Его Милость никак не предуведомил её касательно завтрашнего?

О: Нет, сэр. Когда они тронулись в путь, она удивилась, что я исчез, и спросила мистера Лейси, но тот только сказал, что я ускакал вперёд. Доехали до виселицы, а там — новая нечаянность, ещё удивительнее: оказывается, мистер Лейси должен с ними расстаться. И ей придётся продолжать путь со своими мучителями. Было отчего встревожиться. Двинулись дальше, Его Милость едет впереди и молчит. Только у брода близ разлога, где я их нагнал, она отважилась наконец заговорить, спросила. И Его Милость отвечал, что они почти достигли источника и что ей также надлежит испить эти воды.

В: Воды, про какие он рассказывал в Лондоне? Те, что почитаются целебными при его недуге?

О: Они, сэр.

В: А пока ехали до Девоншира, о водах разговора не было? Мистер Лейси о них не поминал?

О: Нет, сэр, ни единым словом.

В:

 А на постоялом дворе?

О: И там тоже. Да что воды — не было никаких вод. Всё это попросту недобрая шутка Его Милости. Вот вы сами увидите.

В: Продолжайте.

О: Стало быть, так, сэр. Дальше она выспрашивать не осмелилась. Его Милость с Диком, по всему видать, в намерениях своих были согласны, а на неё смотрели всё одно как на скарб, который везли с собой. Остановились они у разлога, где я их и застал, когда они были вдвоём, без Дика. Но прежде чем я на них набрёл, Его Милость велел Дику отвязать и спустить на землю один ящик. А в нём поверх прочих вещей лежало платье для майского праздника, новая исподница и юбка и новые нарядные чулки. До той минуты Ребекка об этих предметах знать не знала. Потом Его Милость приказал ей скинуть платье и нарядиться в одежду из ящика. Но хотя это новое безумство умножило её страх, она всё же спросила, для чего это нужно. А он отвечал — чтобы понравиться хранителям вод. Она нашла эти слова непонятными, но, хочешь не хочешь, пришлось повиноваться.

В: Как он сказал? Хранители?

О: Да, сэр. Дальше вам станет ясно, что он разумел. А вслед за тем, как я вам и сказывал, стали они подниматься по склону. Раз-другой она спрашивала Его Милость, что это он умышляет — ведь такого уговора между ними не было. Но он велел ей помалкивать. Наконец добрались они туда, где я нашёл их стоящими на коленях.

В: Перед женщиной в серебристом платье?