Честь

В голове у меня внезапно мелькнуло подозрение. Похоже, дядя Тарик заранее отрепетировал этот разговор. Он ждал моего звонка. Догадывался о том, что я скажу, и подготовил ответные реплики. Наверное, он уже придумал, что будет говорить на следствии и на суде… Да, дядюшка все предусмотрел.

– Сынок, где ты? Скажи мне, где ты?

Я повесил трубку. Снял куртку и затолкал ее в урну. Потом двинулся на Альбион-драйв, к дому Кэти. Я много раз бывал около ее дома, но никогда не заходил внутрь. Я позвонил в дверь. К моему великому облегчению, открыла сама Кэти. Увидев меня, она просияла:

– Алекс, какой сюрприз! Милый, я знала, что ты придешь.

Она схватила меня за руку и затащила в холл. Сказала, ее мать будет очень рада, узнав, что я решил жить с ними, потом обняла меня. Ее живот, твердый и круглый, торчал между нами. Неужели она всего на четвертом месяце? Казалось, она проглотила футбольный мяч.

Я спросил у Кэти, где ванная. Вымыл руки. Отражение в зеркале было таким же, как вчера. Таким же, как раньше. Я ожидал, что мое лицо, мои глаза как-то изменятся. Но они остались прежними. Я снова вымыл руки. Я тер их изо всех сил. Мыло пахло розой. Я открыл стенной шкафчик и обнаружил бутылку с отбеливателем. На бутылке была изображена хорошенькая домохозяйка. Она радостно улыбалась, демонстрируя белоснежные зубы. Я налил отбеливателя себе на руки. Ладони мои были порезаны в нескольких местах, и я едва не взвыл от боли. Закусив губу, я опять принялся тереть руки. Под ногтями что-то темнело. Грязь? Краска? Кровь? Мне никак не удавалось это смыть.

Кэти вошла в ванную и спросила, почему я так долго вожусь. Она обняла меня, любуясь нашим общим отражением. В зеркале мы были все вместе: я, она, наш ребенок. Она расплылась в гордой улыбке. Про себя я отметил, что она похожа на девушку с бутылки с отбеливателем. Обе лучились радостью.

Кэти закрыла кран:

– Хватит плескаться, любовь моя. По-моему, ты достаточно чистый.

Мы вошли в гостиную. Мать Кэти сидела в кресле у окна и ждала нас. На ней было свободное шелковое платье с запа́хом, в вырезе которого проглядывали груди. Ярко-голубое. Такие наряды я видел только по телевизору. Веснушки, сплошь усыпавшие шею женщины, походили на крошки мускатного ореха. Волосы тщательно причесаны, словно она собиралась поужинать в шикарном ресторане, но в остальном вид у нее был вполне домашний. Я старался смотреть ей в лицо и не соскальзывать взглядом ниже.